Ее шаги по направлению к дортуару были смелыми и решительными, наполняя ее адреналином и готовя к противостоянию. Произнеся пароль к главному входу, ad lucem [1], она распахнула дверь, толкнув ее сильнее, чем было необходимо; глаза мгновенно нашли его. Что бы она ни ожидала увидеть, это было совсем не то.
Малфой сидел на столе, разделяющем жилую площадь и кухню, упершись в него руками. Его плечи были расслаблены, а голова слегка наклонена в сторону; он рассеянно постукивал пальцем по поверхности стола из красного дерева. Драко не заметил ее, даже после того как Гермиона с тихим ударом закрыла дверь и сделала несколько небольших шагов по комнате.
Она вытянула шею, чтобы суметь увидеть правую сторону его лица, понимая, что знакомый хмурый вид, омрачающий его черты, по-прежнему на месте. На мгновение она задумалась: как столь взволнованное выражение может быть постоянным, но потом поняла, что уголки ее рта едва ли поднимались за последние несколько недель. Его понурость не обязательно значила сердитость, скорее, Малфой был сконцентрирован на чем-то.
Гермиона присмотрелась поближе, как будто он был редкой и опасной птицей, на которую она случайно наткнулась. Проследовала за его твердым взглядом в никуда, обращенным на стену, облицованную белой плиткой. Ее губы разомкнулись, а на лице появилось выражение раздраженного замешательства.
Что за...
— Что ты делаешь, черт побери? — резко спросила она, наблюдая, как Малфой вздрогнул от неожиданности и поднял голову, чтобы посмотреть на нее. Ах, вот и гнев. Очевидно, в некотором роде она его побеспокоила, и по этой причине он был в ярости. Ее янтарные глаза сверкнули на плитку еще раз, чтобы увидеть, вдруг она что-то упустила, но там не было ничего, кроме редких пятен на белой керамике.
— Проклятье, Грейнджер! — взревел Драко, плавным движением спрыгивая с деревянной столешницы. — Я сбился со счета, тупая...
— Со счета? — повторила она, инстинктивно положив руку на палочку в кармане. Он не подошел к ней, как Гермиона того ожидала, просто переместил свой вес с ноги на ногу и пристально посмотрел на нее, оставаясь на расстоянии около пятнадцати метров. И все равно он был слишком близко. — Что ты...
— Какого хрена ты здесь делаешь? — отрезал Малфой.
— Я здесь живу, — прошипела Гермиона, подходя к дивану и опуская на него тяжелую сумку. — И у меня есть дела, которыми необходимо заняться, так что оставь меня одну.
— И куда же именно мне уйти? — возразил тот, скрестив руки на груди. Он развернул плечи, будто бы готовясь к драке, и она могла видеть, как мышцы ритмично колеблются под горловиной серого поло.
— Мне это совершенно безразлично, — решительно ответила Грейнджер. — Отправляйся в свою комнату...
— С чего бы это? — зарычал Драко, расчетливо глядя на нее. — Ты можешь приходить и уходить когда угодно, так что это ты должна отправиться в какое-либо иное место...
— Это моя комната, Малфой! — завопила Гермиона, демонстративно сжимая кулаки. — Ты находишься здесь лишь потому, что Ордену тебя жалко!
Он зарычал.
— Я здесь потому, что вы, чертовы идиоты, не можете заниматься своими делами! — прокричал он. — Всегда суете нос, куда не следует, считая, что помогаете...
— Мы помогаем тебе!
— Что же, мне не нужна ваша ебучая помощь! — закричал Драко, его голос громкими раскатами зазвучал под древними сводами комнат. — Я никогда не желал вашей помощи...
— Но ты ее получил, — спокойно перебила она, не в состоянии скрыть высокомерие в голосе. — Так что перестань жаловаться, словно избалованный мальчишка, которым ты и являешься, и...
— Съебись...
— Я жду, когда ты съебешься, — ответила Грейнджер. — Я должна выполнить работу...
— Почему бы тебе не пойти в свою комнату? — ехидно спросил Малфой, делая широкий шаг в ее направлении. — Или еще лучше, вали в Башню к своим конченым друзьям...
— Я не должна...
— Почему вы, гриффиндорцы, всегда стараетесь все усложнить? — совершенно серьезно спросил Драко. — Ты всегда гоняешься за неприятностями, и, черт, это настолько глупо. А потом вы удивляетесь, почему люди всегда пытаются убить вас...
— Я могу понять, что тебе трудно осознать, — медленно проговорила Гермиона, вздернув подбородок, — что мы достаточно смелы, чтобы постоять за то, во что...
— Не поучай меня, Грейнджер, — он закатил глаза. — Храбрость, да пошла она в задницу. Ты и все беспомощные идиоты, давно переступившие границу с глупостью...
— Не смей называть меня глупой, — нахмурилась она, убирая руку из кармана, чтобы обвинительно указать пальцем в его сторону. — Я не...
— Очень хорошо, — пробормотал он, на секунду остановившись. — У тебя, возможно, и есть пара извилин, но Сиротка и Нищеброд чертовски бесполезны...
— Не называй их...
— Я много чего могу сказать о вашей дрянной компашке, — продолжил он, делая еще один шаг в ее направлении. — Эта чертова грязнокровка обладает мозгами!
Маггловский инстинкт, пульсирующий в ее крови, вынуждал схватить кружку на столе и швырнуть в него. И она сделала это; этот бросок стал самым сильным и яростным в её жизни. Но он успел уклониться. Сволочь. Гермиона наблюдала, как кружка разбилась о стену за его спиной. Белый фарфор дождем посыпался на деревянные половицы. Она сверкнула на него огненно-золотыми глазами, вибрирующими от необуздываемого гнева, когда увидела, как веселье озаряет лицо парня.
— Я не стану повторять еще раз, Малфой, — выплюнула она, сдерживая яростный импульс проклясть его сию же секунду. — Уйди в свою комнату и дай мне заняться...
— Задело за живое, Грейнджер? — самодовольно протянул он. — Это из-за «грязнокровки» или моего комментария о твоих дружках-долбоебах?
— Прекрати называть их...
— Почему бы тебе не пойти и не пораздражать их своим присутствием? — спросил он с легкомысленным взмахом руки.
— Заткнись, Малфой!
— Нет, я чертовски серьезен, — настаивал Драко, приняв немного заинтригованный вид, когда заметил, как задрожали ее губы. — Какого черта ты беспокоишь меня, а не Поттера и Уизли...
— Да потому, что их здесь нет! — выпалила Гермиона, зная, что сообщать ему об этом было не самым мудрым решением. Она сразу увидела, как его губы растянулись в ухмылке, и возмутилась, что ребята так просто покинули ее одну. С ним. — Их здесь нет, — повторила она более спокойным тоном, заставляя себя оставаться хладнокровной.
— Где...
— Как будто я собираюсь тебе об этом рассказывать, — усмехнулась она. — Просто оставь меня, Малфой, пока я...
— Настоящая классика, — усмехнулся он, облизывая губы, словно на самом деле мог попробовать ее разочарование на вкус. Видимо, оно было восхитительным. — Это, конечно, многое объясняет.
Она склонила голову.
— О чем ты говоришь?
— О том, что твое лицо всё больше напоминает избитую задницу, — просто сказал Драко, вальяжно приближаясь к ней с победной ухмылкой на устах. — О том, что ты выглядишь так, словно готова перерезать запястья...
Слишком далеко.
— Не будь смешным...
— Золотое трио разделили, — рассуждал он вслух. — Это, должно быть, больно, Грейнджер. Знать, что два человека, которые действительно могут постоять за тебя, просто взяли и ушли...
— У меня хотя бы есть друзья...
— Но они не здесь, правда? — напомнил он, цокая языком. — Должно быть, хреново лишиться возможности раздвинуть ноги для Уизли.
Гермиона оцепенела, но вышла из этого состояния с быстрым вдохом. Рон... Рон был другом. Ничего больше. Она надеялась на развитие их отношений и пожертвовала для него своей невинностью перед тем, как он ушел с Гарри. Это было... неприятно, и он не особенно хорошо со всем справился; для нее до боли было ясно, что их отношения зависели не от нее. Хотя некоторые из назойливых романтичных чувств к нему, казалось, еще жили внутри Гермионы. Возможно, после того, как вся драма войны уляжется...