— ...я видела мистера Блетчли, мисс Дэвис и мисс Булстроуд с профессором Слизнортом в дальнем конце Зала, — сказала Макгонагалл Блейзу и Лавгуд. — С ними все было в полном порядке.
— А Грейнджер? — вклинился Драко. — Она здесь?
Она нахмурилась, и морщины на лице стали еще глубже. – Я… я ее не видела, но уверена, что она скоро вернется с мистером Поттером и мистером Уизли.
— А что насчет Тео? — спросил Блейз. — Теодор Нотт. Его вы видели?
— К сожалению, нет. Несколько групп ищут раненых, и я уверена, что многие все еще пробираются сюда. Постарайтесь не волноваться, пока ничего не узнаете. Беспокойство мало помогает, но обременяет уже занятые умы.
— Мы можем что-нибудь сделать, чем-то помочь? — спросила Лавгуд. — Я с удовольствием проверю комнату на наличие нарглов.
Макгонагалл медленно моргнула.
— Я уверена, что в этом нет необходимости, мисс Лавгуд, но спасибо за предложение. Я вижу, что все вы нуждаетесь в лечении. Придется немного подождать, но мадам Помфри, я и большинство других профессоров занимаются травмами. Если вы найдете меня через пятнадцать минут, я закончу помогать тем, у кого более серьезные раны. Здесь у нас есть еда, вода и одеяла. Держите себя в тепле и не забывайте пить. Похоже, скоро снова состоится сражение.
— Благодарю вас, профессор, — сказала Лавгуд.
Макгонагалл не решалась уйти, ее задумчивый взгляд метался между Блейзом и Драко.
— Я благодарна вам обоим за то, что вы здесь, — мягко сказала она. — Я понимаю, что обстоятельства не облегчили вам выбор. Правильные решения часто труднее всего принять.
Драко неловко откашлялся, когда директор вернулась в бедлам, присоединившись к Помфри возле очереди из раненых. Не обращая внимания на недружелюбные взгляды гриффиндорцев, Драко крепче сжал подбитую руку, вздрагивая каждый раз, когда боль усиливалась при любом движении. Боль была из тех, что пульсируют через равные промежутки времени, проходя от плеча до кончиков пальцев, но все же была терпимой. Простой.
— Надо найти Слизнорта и остальных, — предложил Блейз. — Они могли видеть Тео. Сомневаюсь, что кто-то еще обратил бы внимание на его присутствие.
— Я хотела бы поговорить с профессором Флитвиком, — сказала Лавгуд. — Ты сможешь справиться без поддержки, Блейз?
— Да, конечно. Найди нас, когда закончишь. И продолжай выглядывать Тео.
Поцеловав его в щеку, Луна оставила их одних и через несколько секунд исчезла в море студентов. Блейз и Драко двинулись дальше, углубляясь в гущу пострадавших. Воздух был настолько насыщен запахом крови и пота, что Драко пришлось справляться со рвотными позывами. Он замедлил шаг, чтобы приспособиться к темпу хромающего Блейза, и то ли случайно, то ли из нездорового любопытства его взгляд скользнул к шеренге мертвых.
Они лежали достаточно близко, чтобы Драко узнал и различил черты неподвижных серых лиц, он молча впитывал их в себя. Эта сторона Большого зала была пугающе тихой, словно отделенная невидимой глухой стеной, чтобы защитить уже неслышащие уши и даровать покой. Одно за другим он называл знакомых ему людей: Терри Бут, Лаванда Браун, Лайза Турпин, Габриэль Тейт, Ник Алас и многие другие, которых, как ему казалось, он мог бы узнать, но никогда не тратил время на запоминание их имен.
Как бы жестоко и бесчувственно это ни звучало, он не испытывал к ним сочувствия. Он никогда не знал этих людей и не общался с ними, разве что обменивался взглядами в коридорах, но это не значит, что они его не трогали.
Смерть оставляет отпечатки в вашем сознании — незнакомец или друг, наблюдение за смертью оставляет шрамы воспоминаний, и хотя некоторые шрамы меньше других, ни один из них не исцеляется.
Он почувствовал себя обеспокоенным больше всего, особенно когда увидел девушку с Хаффлпаффа с широко раскрытыми сухими глазами, со ртом, все еще разинутом в последнем крике. Все остальные казались несколько безмятежными и спокойными, но эта девушка выглядела так, словно застряла во времени, переживая ужас, пойманная в ловушку чистилища. Он хотел переключить внимание на что-нибудь другое, но решил бросить взгляд на оставшиеся тела, просто чтобы убедиться, что среди них не было Грейнджер. Он знал, Макгонагалл сообщила бы ему, но необходимость проверить была слишком мучительной, чтобы игнорировать ее.
Грейнджер определенно не была среди павших, но...
— Нет, — пробормотал Драко, остановившись как вкопанный. — Нет, не может быть.
— Что? — спросил Блейз, проследив за взглядом Драко. Он печально вздохнул и покачал головой. — Дерьмо. Как... Дерьмо…
Ближе к концу ряда показалась копна медных волос, и Драко сразу же узнал ее. Сам того не сознавая, он придвинулся ближе, вглядываясь в мертвые черты Тонкс. Ее кожа была лунно-белой, губы синими и слегка приоткрытыми, но блестящий, яркий оттенок волос был таким живым, что от этого становилось только хуже. Лишь когда Драко почти добрался до нее, понял, что Ремус лежит рядом с ней; его лицо тоже было поразительно бледным, а рубашка испещрена пятнами запекшейся крови. Драко нахмурился, когда понял, что их руки соединялись: пальцы Тонкс мягко касались Ремуса, как будто нарочно, и он рассеянно подумал, положил ли кто-то их таким образом, или же гравитация и судьба мягко притянули ладонь Тонкс, чтобы она столь идеально — столь трагично! — легла в ладонь Ремуса.
В паре шагов позади него Блейз разговаривал с Трелони, но Драко был слишком рассеян, чтобы уловить, о чем идет речь. Эмоции, застрявшие где-то между горлом и грудью, были ему непонятны и совершенно чужды. Не гневом, не горем, а скорее осознанием того, что чего-то не хватает и этого уже никогда не вернуть. Как будто в нем образовалась дыра, для которой он всегда хранил место.
Но тогда это и есть смерть — пробоина в устоявшемся положении вещей.
Его отношения с единственной кузиной были далеки от дружеских, но она вошла в его жизнь в то время, когда все для него изменилось, и он уже немного привык к возможности ее присутствия в будущем. Пусть и не особо близкого, но определенно... присутствия. А теперь ее не будет, и самым похожим чувством, с которым он мог сравнить испытываемое сейчас, было разочарование.
Блейз подошел к Драко, чьи костяшки пальцев побелели так же, как кожа Тонкс.
— Она была аврором, — пробормотал он. — Как можно...
— Беллатриса, — перебил его Блейз. — Трелони сказала, что Беллатриса убила ее.
Драко крепко зажмурился и втянул воздух сквозь сжатые зубы. Теперь он почувствовал злость. Даже ярость.
— Я правда ненавижу эту женщину.
— Андромеда будет опустошена.
— Блядь.
Блядь.
Андромеда едва успела оплакать мужа, а теперь дочь была убита ее сестрой. Сколько должен был вынести один человек, прежде чем пасть? Сломаться? Черт, как быть с Грейнджер? Она обожала Тонкс как родную сестру. Он вдруг почувствовал себя беспомощным, зная, что не сможет защитить Андромеду и Грейнджер от реальности смерти Тонкс, и хотя он понятия не имел почему, чувствовал, что это его обязанность.
Зажав пальцами переносицу, он тяжело выдохнул, пытаясь успокоить лихорадочные мысли. Но попытки были бессмысленными. Он был окружен смертью и разрушением, и это было все, что он видел, слышал, обонял и ощущал. Это было всепоглощающе, непреодолимо, и он попросту не знал, что делать.
Несмотря на царапающий дым, Гермиона не закрывала глаза, взглядом блуждая по разрушенному двору, задерживаясь на огромном, неподвижном трупе великана. По земле были разбросаны бесчисленные тела, одни в мантиях Пожирателей смерти, другие в школьной форме, и ей потребовались все имеющиеся силы, чтобы продолжать путь. Колени подгибались, ноги подкашивались, но Гарри решительно шагал к замку, и ей нужно было не отставать.
Она никак не могла поверить, что они были на этом самом месте минут двадцать назад. Тогда все было таким громким и ярким — непрерывный взрыв шума, света и жара. Теперь окружение казалось холодным и безмолвным, только ветер завывал, как умирающий, и она вздрогнула от этой мрачной мысли.