Но именно Лавгуд нарушила молчание. Она наклонилась вперед, чтобы лучше видеть Тео, но выражение ее лица оставалось отстраненным, а тон — наивным:
— Тебе страшно? — спросила она, и голос ее звучал устрашающе невинно.
Веселье исчезло с лица Тео, как дождь, стекающий по оконному стеклу. Теперь он выглядел серьезным, хмурил брови, сжимая челюсть.
— Н-нет. Нет, не страшно.
Луна нахмурилась.
— Почему?
— С меня х-хватит, — сказал Тео, слабо качая головой. — Меня просто... тошнит от этого.
— От чего? — спросил Драко.
— От... этого ж-жалкого подобия жизни. Меня тошнит. Я устал быть несчастным, но ничего не делаю, чтобы быть сч-частливым. Мне надоело взывать о помощи, а потом отвергать любого, кто п-пытается мне помочь. Мне надоело желать чего-то и ничего не делать, чтобы получить это. Я устал от разочарования, устал разочаровывать. Меня тошнит от того, что я не чувствую ни страсти, ни возбуждения, вообще б-блядь ничего. Мне надоело злиться, бояться и грустить. Мне надоело притворяться, что я в по… порядке. Мне надоело притворяться, что я не понимаю. Меня просто тошнит от всего этого, потому что все это пустое. И это моя вина.
— Твоя вина? — эхом отозвался Блейз. — О чем ты?
— М… моя... жизнь как клетка, и из клетки я вижу, как вы все счастливы, живете, и у вас все... н-нормально. Я просто сижу в своей клетке и наблюдаю за вами... представляя, каково это. И время от времени кто-нибудь протягивает мне к-ключ, чтобы отпереть мою клетку, но я никогда его не принимаю. Потому что это моя клетка. Даже если я ненавижу ее, она моя. И люди продолжают давать мне ключи, а я продолжаю выбрасывать... их подальше. Всегда буду выбрасывать их, даже не знаю почему. — Он закашлялся, разбрызгивая кровью рубашку Блейза. — Вот вам и речь, придурки.
Одна маленькая упрямая слеза скатилась по щеке Блейза.
— У тебя были мы.
— Н-недостаточно, — пробормотал Тео слабым голосом. — Н-нужно больше. Нужна была своя причина... Так и не нашел. Даже близко.
Драко снова придвинулся ближе, осторожно положив руку на плечо Тео.
— Тебе больно?
— Нет, — сказал Тео, подавляя всхлип. — Нет-нет. Это н-не больно. Просто... я очень устал.
Тео тяжело моргнул, а когда снова открыл глаза, они были большими и испуганными, как будто он наконец осознал серьезность своего состояния. Он вскинул руки, хватая Блейза за воротник рубашки цепкими, отчаянными пальцами. Его дыхание ускорилось, покидая легкие быстрыми, неровными вздохами, и он заплакал. Слезы ручьями текли по его лицу, капая на колени Блейза.
— П-пожалуйста, не позволяй хоронить меня рядом с отцом, — взмолился он тихим и надломленным голосом. — Н-ни с кем из моей семьи. Пожалуйста.
Блейз устроился поудобнее, положив голову Тео на сгиб локтя, и его лицо смягчилось.
— Ладно. Тише, успокойся. Все будет хорошо.
— Пожалуйста, спроси Дромеду, если я… если она сможет похоронить меня с… Тедом. Думаю, она не будет против. Думаешь, она с-согласится?
— Уверен, все будет хорошо, — кивнул Блейз.
— П-обещай мне, что спросишь.
— Я обещаю.
Тео издал ужасный грудной стон, но подавил его и снова потянул Блейза за рубашку.
— Я… знаю, что после того, как наши родители поженились, мы отказались называться б-братьями, но ты, блядь, был самым близким человеком в моей жизни.
— Я знаю, — вздохнул Блейз.
— Хоть ты и придурок.
Драко не был уверен, как Блейз прореагировал на это замечание: засмеялся ли, или всхлипнул, или все сразу.
— Драко, — сказал Тео, поворачивая голову. — Я рад, что ты... не идиотский Пожиратель смерти, пы… пытающийся всех нас убить. Я рад, что ты разобрался... в себе. Я р-рад, что мы... мы...
— Друзья, — подсказал Драко.
— Т-типа того, да.
Драко закрыл глаза; он делал все, что было в его силах, чтобы держать себя в руках, но это было трудно. Он впервые потерял кого-то действительно... весомого, и тяжесть в груди была опустошающе тяжелой и такой тревожно раздутой, что давила на горло, душила. Ограничивала. Что-то попало в глаза — слезы или пот, он не был уверен, но оно адски жгло. Опаляло.
Тео глубоко вздохнул и откинулся на колени Блейза, его веки опустились.
— Оч-чень устал.
— Нет, подожди! — завопил Драко. — Подожди немного. Может быть, когда зелья... Что-то сработает.
— Нет, с меня хватит. Думаю, все закончится сейчас.
— Нет, нет, Тео, просто держись. Давай, приятель. Расскажи нам какие-нибудь дерьмовые шутки, да что угодно.
— Ш-шутку? — прошептал он. — Вот одна: три слизеринца... Три ебанутых слизеринца. Первый в-влюбился... в гриффиндорскую п-принцессу и стал х-хорошим. Второй влюбился в ангела с Рейвенкло и т-тоже стал хорошим. Третий... т-третий так ничего... и н-не сделал... н-но... но он пытался...
Последовал долгий момент тишины и покоя, а затем голова Тео безжизненно склонилась набок, свисая с руки Блейза. Волосы упали ему на лоб, частично прикрывая открытые глаза, которые смотрели в пустоту. Единственное, что вообще двигалось, была кровь, все еще стекающая по подбородку Тео, скользящая по его шее, прежде чем собраться в яремной ямке.
Но сам Тео был совершенно неподвижен. Заперт во времени. Мертв.
Мертв.
Драко сидел на холодном полу, уставившись на Тео, ожидая, что тот моргнет и скажет что-то вроде: «Я вас одурачил?» или «Видели бы вы свои лица!» Но ничего не случилось. Ничего. А потом, когда Драко начал медленно осознавать реальность произошедшего, он понял, что Тео никогда больше ничего не сделает, и по какой-то причине эта мысль убивала его.
Тео больше никогда не будет рядом. Его нигде не будет. Просто останется пустота, заполненная его отсутствием. Просто дыра без голоса, или лица, или чего-нибудь чертовски знакомого в Тео. Тео исчез. Это неизменно. Навсегда. И что-то в Драко оборвалось.
Когда Блейз прижал тело Тео к груди и склонил голову, Драко вскочил на ноги и выбежал из Большого зала. Мир вокруг него превратился в жестокое пятно, продолжая существовать так, словно ничего не изменилось, хотя изменилось все. Все пошло так ужасно неправильно. Все оказалось сломано.
Он бросился бежать, промчался мимо Вуда и Лонгботтома, которые тащили за собой еще один труп. Коридор был похож на вакуум, безвоздушный и пустой. Он не мог дышать, но продолжал бег. Наверное, в какой-то момент он вытащил палочку Андромеды из кармана, потому что она оказалась крепко зажата в кулаке, готовая и ожидающая. Чего — он не знал.
— Драко!
Он услышал голос Грейнджер, но не остановился. Он попытался ускориться, когда понял, что ее глухие шаги догоняют его. Он не хотел, чтобы она добралась до него. Она остановит его от глупого поступка, но он должен был сделать что-то глупое, немедленно. Ему нужно было что-то сломать. Ему нужно было увидеть, как что-то взорвется. Ему нужен был гребаный оркестр хаоса, чтобы заглушить хаос в голове.
— Драко!
Черт, она приближалась. В любой другой день он легко обогнал бы ее широкими шагами, но сейчас был дезориентирован и задыхался. Он продолжал идти, не обращая внимания на боль в ногах, но затем почувствовал, как чья-то рука схватила его за локоть и потянула назад, замедляя движение. Он попытался стряхнуть ее, но она крепко держала его.
— Драко, прекрати! — потребовала Гермиона. — Что ты творишь?
— Отвали! — закричал он, отказываясь поворачиваться и смотреть на нее. — Отпусти меня!
— Куда ты вообще собрался? Только не говори, что думаешь отправиться в лес и найти Пожирателей смерти.
Так ли это? Он сам не знал.