И снова тишина. Все всегда нарушается тишиной. Перемежается тишиной. Тишина — это ничто, но это все, потому что мы ищем слова в тишине. Мы думаем в тишине. Наши умы напряженно работают в тишине. И все же она ужасна. Пуста. Одинока. Необходимое ничто.
Блейз вздохнул и потер глаза, пристально глядя на Тео.
— Я все жду, что он откроет глаза, вскочит и скажет: «Вы такие легковерные», или что-нибудь в этом роде. Это было бы в его духе.
Драко кивнул.
— У него всегда было извращенное чувство юмора.
— Я чувствую, что должен что-то сказать, но не знаю что.
— Ему все равно было бы наплевать на сентиментальность. Он бы посмеялся над тобой и посоветовал отрастить яйца.
Блейз усмехнулся.
— Верно. Тем не менее... — Веселье сошло с его лица, как дождь. — Вот что я скажу: Прощай, брат.
Боль пронзила Драко. Он снова почувствовал тошноту, неустойчивость, как будто пытался идти в раскачивающейся лодке. Это было тяжело. Скорбь была для него в новинку, но он больше ничего сейчас не чувствовал. Она была в его нутре, она поглощала. Даже в те свободные секунды, когда мысли возвращались к другой теме, скорбь все еще была с ним, словно темный голос, постоянно нашептывающий на ухо. Ему хотелось что-то сказать, извиниться за то, в чем он даже не был уверен. Ему нужен был вывод, конец, который был бы в его власти. Он хотел попрощаться, но не смог. Блейз сделал это, так почему бы и нет?
— Где Грейнджер? — спросил Блейз.
— Они с Уизли ищут Поттера. Вроде кто-то видел, как он разговаривал с Лонгботтомом.
— Я хочу найти Луну. Может быть, попытаться помочь с этим... бардаком. Ты идешь?
— Нет, хочу задержаться здесь на минуту, — ответил он. — Я позже тебя найду.
Блейз на секунду замялся, словно раздумывая, стоит ли спросить Драко о чем-то, но после тихо отошел в сторону и исчез в толпе. Драко остался один. Ну, не совсем один. Считаешь ли ты себя одиноким в компании трупов? Этот вопрос мучил его до тех пор, пока он не осознал успокаивающее присутствие Гермионы.
— Ты нашла Поттера? — спросил он.
— Нет. Невилла тоже не видно, но Оливер сказал, что тот помогает доставлять раненых, так что, наверное, Гарри занимается тем же. Не думаю, что он бы... — она замолчала и опустила глаза.
— Ты не думаешь, что Поттер бы… Что?
— Ничего, — вздохнула она. — Мне удалось достать немного чая.
— Я же сказал, что не хочу.
— Но так...
— Я не хочу чаю, Грейнджер.
— Тогда чего же ты хочешь? — спросила она, нахмурившись. — Скажи мне, что я могу сделать, чтобы помочь.
Драко вздохнул.
— Просто... поговори со мной.
— О чем?
— О чем угодно.
Гермиона задумчиво прикусила нижнюю губу.
— Когда мне было девять лет, умерла моя бабушка, и мама сказала, что она ушла в лучший мир. Я помню, как думала об этом мире и удивлялась... если там действительно так хорошо, то почему все просто не уйдут? Почему люди остаются в этом мире, если есть лучший?
Драко скосил на нее глаза.
— И что же?
— Ну, думаю, люди говорят такое, чтобы облегчить боль от потери. Иногда это срабатывает, а иногда нет, но в словах все равно есть утешение. Кто-то лжет или придумывает истории, чтобы попытаться помочь тебе справиться. Это показывает заботу близких, и в действительности это единственное, что требуется.
— Но мертвые остаются мертвыми.
Она вздрогнула и посмотрела на Тонкс.
— Да, но ты ничего не можешь поделать, и это, наверное, самое трудное. Но станет легче, Драко. Обещаю тебе, так и будет.
Драко крепко зажмурился. Что-то еще копошилось внутри — другая эмоция, которую он не мог определить, но чувствовал, что медленно ее понимает. Что-то вырывалось из него, словно признание. Открыв глаза, он глубоко вдохнул, и с выдохом из него полились слова:
— Тео был моим первым настоящим… наверное, другом. Еще до того, как действительно узнаешь, что такое дружба, ты ведь формируешь случайные связи с людьми? Мы с Тео просто сошлись. Ни у кого из нас не было ни братьев, ни сестер, ни родственников того же возраста, поэтому... были только мы. Я познакомился с Блейзом только на первом курсе, а Крэбб, Гойл и Пэнси были просто приятелями, но я не знал их по-настоящему до Хогвартса.
Он кашлянул, чтобы избавиться от першения в горле.
— Мы с Тео все время играли друг у друга в гостях. Думая об этом сейчас, понимаю, что наши отцы, вероятно, принимали участие в собраниях Пожирателей смерти, но зато я часто видел Тео. Наверное, раз в неделю. Мы болтались без дела, попадали в неприятности, знаешь, влипали во все то глупое дерьмо, что случается по малолетству. Когда нам было лет по восемь, мы возились в его доме, и я сломал какую-то драгоценную хрень его отца.
Он снова замолчал и переступил с ноги на ногу.
— Даже когда я был совсем маленьким, знал, что Тео его боится. Просто чувствовал. В общем, я сломал эту штуку, и отец Тео был в ярости. Тео взял вину на себя. Не знаю почему, он просто сознался. Отец избил его так сильно, что ему пришлось провести неделю в Мунго. А Нотт-старший рассказал всем, что Тео украл его метлу и разбился, но я знал, что это чушь собачья. Мы с Тео никогда не говорили об этом — он никогда не объяснял, почему взял вину на себя, а я… никогда не благодарил.
— Иногда дружба не требует никаких слов. Благодарность и извинения могут потеряться, но это не значит, что они не высказаны, — пробормотала Гермиона. — Так что же случилось? Я всегда помню тебя в компании Крэбба и Гойла. Не Тео.
— Думаю, когда Тео оказался в Хогвартсе, он так обрадовался разлуке с отцом, что старался не высовываться и продолжал жить дальше. Он не хотел, чтобы его исключили и отправили домой. И ты помнишь, каким я был на младших курсах. Всегда влипал в неприятности. Но Тео все равно приезжал ко мне на каникулы. А Тео и Блейз были первыми, кого я разыскивал, когда больше не мог выносить глупость Крэбба и Гойла. В конце пятого года при Волдеморте... ну, ты знаешь. Когда я готовился принять Метку, Тео, наверное, знал и не хотел иметь с ней ничего общего, и мы просто перестали общаться. Я был слишком занят тем, что поганил свою жизнь, так что вообще ничего не замечал.
— Драко, я знаю, мои слова могут показаться довольно... бесполезными, но по крайней мере у вас двоих была возможность помириться. По крайней мере, вы разрешили свои разногласия.
Он снова откашлялся и опустил глаза в пол.
— Грейнджер, как бы я ни завидовал, а иногда и ненавидел твою способность находить во всем позитив, я не... не думаю, что уже дошел до этого.
— До чего?
— Не знаю, — пробормотал он, пожимая плечами. — Какого-то... тихого места между отрицанием и гневом.
Гермиона встала перед ним, а затем прижалась всем телом и обняла крепко, выбивая воздух из легких. Одной рукой он медленно обнял ее в ответ, притягивая ближе, а другой обхватил затылок, прижимая к своей груди, пальцами играя в волосах. Он размышлял, нуждалась ли она в этом так же сильно, как и он; сегодня они оба потеряли близких, и это, безусловно, имело свои последствия.
Они оба были измотаны. Он прикинул, что сейчас почти четыре часа утра. Веки отяжелели. Искушение просто закрыть глаза и проспать ближайшие несколько часов было удивительно сильным, особенно в теплых и утешительных объятиях Грейнджер.
Но нет.
Сегодня не будет покоя. Ни для кого.
Ужасающе знакомое шипение голоса Волдеморта вновь царапнуло слух Драко и Гермионы.
— Гарри Поттер мертв!
Гермиона ахнула и вырвалась из рук Драко. Широко распахнутыми глазами она оцепенело окинула Большой зал, заметив Рона и Джинни у главного входа. По наполненному паникой взгляду Рона Гермиона поняла, что они выглядели такими же потрясенными и испуганными, как и она. Все стихло. Все замерли, оставив свои занятия, чтобы внимательно слушать, как Волдеморт продолжает вещать на весь Хогвартс:
— Он был убит при попытке к бегству. Он пытался спасти свою жизнь, пока вы тут погибали за него. Мы принесли вам его тело, чтобы вы убедились, что ваш герой мертв. Битва выиграна. Вы потеряли половину бойцов. Мои Пожиратели смерти превосходят вас числом, а Мальчика-Который-Выжил больше нет. Воевать дальше не имеет смысла. Всякий, кто продолжит сопротивление, будь то мужчина, женщина или ребенок, будет убит, и то же случится с членами его семьи. Выходите из замка, преклоните предо мной колени, и я пощажу вас. Ваши родители и дети, ваши братья и сестры будут жить, все будет прощено, и вместе мы приступим к строительству нового мира.