Гермиона застыла на месте с открытым ртом. Ее сердце стучало так быстро и громко, что она могла чувствовать и слышать пульс во всем теле. Наверное, она покачнулась, потому что Драко быстро ухватил ее за плечи, окинув озабоченным взглядом.
— Этого не может быть, — пробормотала она. — Нет... Гарри не... это ошибка. Блеф.
— Грейнджер, успокойся и…
— Это ошибка.
Убежденность в голосе была столь явной, что Драко почти поверил ей. Почти.
Схватив Драко за руку, Гермиона потащила его за собой, бросившись в сторону Рона и Джинни, обсуждающих что-то с Луной, пока Блейз спокойно стоял рядом. Джинни выглядела совершенно измученной и опустошенной, как будто была свидетелем смерти Гарри от руки Волдеморта, а на лице Рона было тревожное выражение человека, пытающегося держать себя в руках. Обняв Джинни одной рукой за плечи, Луна предлагала напрасные слова поддержки, но в ее поведении чувствовались печаль и беспокойство.
С затуманенным обжигающими слезами зрением, Гермиона протискивалась сквозь толпу. Годрик, она была напугана. И ее сердце... Ее сердце. Ее лучший друг... Это должна быть ошибка.
«Пожалуйста, пусть это будет ошибкой».
— Рон! Джинни! — крикнула она, приближаясь к ним, и ее голос затерялся среди грохочущих вопросов всех присутствующих в Большом зале. Казалось, каждый произносил имя Гарри. Это было единственное, что она слышала.
«Гарри, Гарри, Гарри, Гарри, Гарри».
— Нет, — прошипела она самой себе, с бо́льшим рвением проталкиваясь сквозь толпу, чтобы добраться до друзей. Почти на месте. — Джинни! Рон!
— Гермиона! — воскликнула Джинни.
Джинни бросилась вперед, и Гермиона отпустила руку Драко, чтобы заключить в ее крепкие, отчаянные объятия. Она встретилась взглядом с Роном через плечо Джинни и возненавидела то, как безнадежно он выглядел: опущенные плечи и отсутствующий, остекленевший взгляд, как будто он смотрел, как рушится мир, ничего не замечая перед глазами. Протянув руку, она нежно коснулась его щеки, нахмурившись, когда ощутила влагу.
— Это ошибка, — прошептала она в волосы Джинни. — Не иначе.
Рон шмыгнул носом и потер губы.
— А вдруг это правда?
— Рон…
— Вдруг это правда, Гермиона?
Гермиона открывала и закрывала рот, пытаясь сформировать невнятные слова утешения, которые не могла произнести. А вдруг... вдруг? Вдруг ее лучший друг мертв? Вдруг они проиграли войну? Что будет со всеми ними? Вопросы безжалостно гремели в голове, и она не могла найти ответы ни на один из них. Она потеряла дар речи. Повернув голову, посмотрела на Драко, который выразительно хмурился от беспокойства и молча смотрел на нее.
Джинни медленно высвободилась из объятий Гермионы и резким движением руки смахнула слезы с глаз.
— Гермиона права, — твердо сказала она. — Это должна быть ошибка. Гарри никогда бы не убежал, пытаясь спастись…
— Я в это не верю, — перебил его Рон. — Наверное, Волдеморт так говорит, чтобы мы усомнились в нашей верности, но... Гарри может оказаться... Я думаю, он…
— Нет смысла что-либо предполагать, — поспешила вмешаться Луна. — Нам нужно выяснить, что случилось. Похоже, все выходят на улицу.
Гермиона обвела взглядом Большой зал. Люди действительно двигались по направлению к дверям, все еще бормоча имя Гарри; одни плакали, другие предлагали поддержку, третьи выглядели разъяренными. Макгонагалл шла впереди, за ней следовали Помфри, Трелони и Слизнорт. За ними — Кингсли и Уизли; Джинни и Рон присоединились к семье, обмениваясь скудными репликами с угрюмыми родителями.
Гермиона не решалась последовать за ним: часть ее желала остаться позади, неуверенная, готова ли узнать правду о заявлении Волдеморта. Но Луна протянула руку, мягко сжала плечо, и Гермиона оцепенело двинулась вместе с остальными в неком кататоническом марше. В этот момент она чувствовала себя такой маленькой, как одинокая дождевая капля в огромном грозовом облаке. Все говорили, но их голоса были настолько тихими, что звучали как волны дыхания, колеблющиеся между каменными стенами.
Они были армией, поверженной армией. Армией страха, ужаса и сомнений.
Она почувствовала, как теплая, успокаивающая рука легла ей на спину, и, посмотрев в сторону, заметила внимательный, изучающий взгляд Драко.
— Грейнджер, — неуверенно начал он. — Ты... ты...
— Я напугана, — выпалила она.
На мгновение лицо Драко смягчилось, и он чуть сильнее прижал руку к ее спине.
— Тебе можно.
— Ты боишься?
— Скорее... нервничаю, наверное, — ответил он со вздохом. Он наклонил голову, чтобы Гермиона смогла заглянуть в его глаза и понять, что его следующие слова были искренними. — Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Понимаешь? Я не позволю им причинить тебе боль.
Она попыталась улыбнуться, но так и не смогла.
— Я тоже не позволю им причинить тебе боль. Не позволю им приблизиться к тебе.
Пылкость и сила в ее голосе на секунду лишили Драко дара речи, но затем он чуть притянул ее к себе, поцеловал в лоб и прошептал:
— Я знаю.
Они продолжали идти вместе с толпой, и Гермиона рассеянно прислушивалась к постоянному топоту ног. Или это сердце колотилось в груди? Неужели у всех сердца стучат так же громко, как у нее? Она была так напугана. Заглянув внутрь себя, обнаружила только страх. Он был повсюду, в каждой жилке, в каждой клеточке, в каждой частичке ее существа, и она хотела, чтобы он исчез. Она хотела быть храброй и встретить все с высоко поднятой головой, но она так устала и так сильно напугана.
Расстояние от Большого зала до главного входа в Хогвартс было совсем небольшим, но казалось, что оно растянулось на милю. Когда толпа высыпала из замка во двор, Гермиону впервые поразил едкий запах обугленного дерева и дыма. Она не понимала, как не заметила этого раньше, когда они с мальчишками вернулись в Хогвартс из визжащей хижины. Воздух был туманным и удушливым, и у нее пересохло во рту. Солнце вставало на заднем плане, и его лучи пробивались сквозь щели разрушенного замка; попадая в дым, свет становился тусклым. Вышагивая в толпе, она чувствовала, что в этой обугленной атмосфере есть какая-то ясность, но в ней не было никакого утешения. Совсем.
Когда она перешагнула через обломки камня, кто-то крикнул: «Смотрите туда!», и тишина охватила толпу, когда каждый устремил взор на дальнюю сторону моста. По темной одежде Гермиона поняла, что это была армия Пожирателей смерти, и могла только различить отдаленный гул их топающих ног. За ними следовали четверо или пятеро великанов, их шаги заставляли землю дрожать. Но среди Пожирателей была фигура, возвышающаяся над остальными, и Гермиона узнала Хагрида по растрепанным волосам. Пожиратели смерти подошли ближе, и тогда она увидела, что Хагрид нес что-то — нет! — кого-то на руках.
— Нет! — закричала Макгонагалл, и только тогда Гермиона поняла, что ее опасения подтвердились.
Джинни взвыла. Потом Рон. Затем ее собственный крик вырвался из горла, как режущие ножи:
— Гарри!
Она рванула вперед, но едва успела сделать пару шагов, как стальная рука обхватила ее за талию, останавливая. Она дернулась назад, столкнувшись с сильной грудью Драко. Она боролась в его объятиях, но потом почувствовала, как его губы прижались к ее уху.
— Успокойся, — прошептал он. — Держи себя в руках, помнишь?
— Он мой лучший друг! — пробормотала она, пытаясь вырваться из его захвата. — Они убили его!
— Я знаю, ты хочешь отомстить, но сейчас не время…
— Они убили его!
— И они убьют тебя, если бросишься на них, — прошипел он, все еще удерживая ее. Он на мгновение задумался, не причиняет ли ей боль, но не ослабил хватку. — Они убьют тебя. И что, черт возьми, мне тогда делать? Какого черта я буду делать без тебя? Я пришел сюда не для того, чтобы смотреть, как ты совершаешь самоубийство.