Затем он взглянул на часы и прорычал, поскольку понял, что ошибся в определении времени. И как только эта мысль сформировалась в его сознании, входная дверь распахнулась, и в комнату ввалилась Грейнджер, очевидно, имея некоторые проблемы со своей сумкой.
Она выглядит иначе...
И это было правдой. Он понятия не имел, в чем было дело, но что-то определенно изменилось.
Она была единственной, кого Малфой видел за последние десять дней, и он мог признать, что прекрасно изучил ее черты лица, но что-то определенно изменилось. Она не заметила его присутствия, поэтому он продолжил изучать ее своим ртутным взглядом, пытаясь найти изменения.
Те же губы, цвета розовых лепестков.
Те же глаза, цвета густого золота.
Та же тронутая солнцем кожа.
Та же россыпь едва заметных веснушек на переносице.
Определенно, то же катастрофическое воронье гнездо, что она называет волосами.
Грейнджер по-прежнему сражалась со своей сумкой, когда закрывала за собой дверь; спустя еще несколько секунд Драко определил ее «изменения» как то, что не видел ее в течение последних двух дней. Изоляция в своей комнате не очень-то пошла на пользу его разуму, и теперь, вероятнее всего, он играл с ним. Ему это не впервой.
Она вскинула голову, и он почувствовал себя участником дурацкой игры в гляделки, от которой всегда отказывался еще ребенком.
Да, определенно, все те же золотистые глаза.
Шесть ударов сердца спустя она, нахмурившись, отвернулась от него и прошла в гостиную.
— Сегодня я не в настроении спорить, Малфой, — сказала она, беспардонно падая на диван. — Поэтому, если ты…
— Отъебись, Грейнджер, — перебил он, отмечая, что после двух дней молчания его голос был немного скрипуч. — У меня есть дела и поважнее, чем попусту тратить на тебя свое время.
Она раздраженно хихикнула.
— Да, неужели? — усмехнулась она. — И что же именно это такое? Прятаться в спальне…
— Прятаться от тебя? — холодно фыркнул Драко, на какой-то момент позабыв о еде. — Не смеши меня, Грейнджер. Я скорее останусь в своей комнате, чем рискну увидеть твое лицо…
— И чем же конкретно ты занимаешься в своей комнате, Малфой? — спросила она, пряча любопытство за насмешливым тоном. — Я заметила, что пропала пара моих книг.
Дерьмо...
Теперь ей было известно еще больше фактов для его разоблачения, и от этого малфоевская гордость буквально изнывала.
— Есть какие-то проблемы с тем, что я читаю, Грейнджер? — начал он беспечным тоном, решив, что отрицание было бессмысленно, ведь он был единственно возможным виновником.
Гермиона остановилась, задумавшись, и признала, что на самом деле ее ничуть не волнует, читает он ее книги или нет. До тех пор, пока они ей не потребуются, это действительно было не важно. Желание притвориться мелочной и привести еще один аргумент проскочило в ее мыслях, но чего конкретно она этим добьется?
— Нет, все в порядке, — наконец пробурчала она, упустив вспышку шока, проблеснувшую на его бледном лице. — Просто было бы неплохо, если бы ты сначала попросил.
Он понятия не имел, что ответить. Перспектива на самом деле просить ее о чем-либо была просто отвратительной и крутила ему внутренности. Нет, ни за что; ни в этой жизни, ни в следующей. Если она хотела продолжать важничать и настаивать на приготовлении еды и чего там еще она собиралась делать для него, то это был только ее выбор. Но озвучить ей свою просьбу — это то, чего ему никогда не позволят его воспитание и гордость.
— Должно быть, ты отлично выдрессировала рыжего сученыша и бессмертного сиротку, — жестко прошипел он, хотя можно было бы заметить, что голосу не хватало привычного яда, — но могу тебя заверить, что я не собираюсь ни о чем тебя просить.
Она вздохнула.
— Хорошо, — сказала Гермиона. — Я так и думала. Как моя стряпня?
Малфой такого не ожидал, и его брови взметнулись от удивления.
— Что?
— Моя стряпня, — повторила она, возможно, немного застенчиво, но ей удалось это хорошо скрыть. — Съедобно?
Маленький гортанный гул задрожал у него во рту, и необходимость ответа нежелательным напоминанием застучала в груди.
— Она… приемлемая, — быстро ответил Драко, сразу же пожалев об этом. Особенно когда легкая улыбка коснулась ее губ. Это было впервые с тех пор, как он был вынужден жить с ней; улыбка выглядела печальной. Но она ей все равно подходила.
— Хорошо, — она кивнула, и в его голове пронеслась мысль сменить тему разговора.
— Грейнджер, — осторожно начал он, взглянув на ящик со странными маггловскими штуками, что он обнаружил ранее. — Что это за хрени в ящике?
— О чем ты? — спросила Гермиона, вставая с дивана и подходя к Малфою. Она подумала, что настолько близко они еще не находились друг к другу, чтобы не начать орать друг на друга; она ощутила некое неудобство, когда случайно задела его. С понимающим выражением на лице Грейнджер открыла ящик, на который указывал Драко. — О, ты об этом? Это мои антигистаминные уколы.
— Антигистаминные уколы? — повторил он, отходя от нее на шаг. Слишком близко к грязнокровке...
— У меня аллергия на пчелиный яд, — поспешно объяснила Гермиона, подняв один из готовых шприцов для демонстрации. — Если меня ужалят, мне нужно будет сделать себе укол. Внутри находится адреналин, я должна воткнуть иглу…
— А разве нет какого-нибудь подходящего заклинания? — спросил он.
— Возможно, — она пожала плечами. — Но я привыкла пользоваться таким способом.
Его скептический взгляд блуждал между ней и шприцами.
— Пиздец как отвратительно, — наконец выпалил он, проталкиваясь мимо нее и подхватывая кастрюлю и вилку, а затем направившись к своей комнате. — Тупые магглы.
Она закатила глаза от его предвзятого комментария, но втайне радуясь, что им каким-то образом удалось избежать пылкого спора. Это случилось впервые с тех пор, как он оказался здесь. Может быть, все начало налаживаться.
Следующим утром Драко проснулся очень рано и снова расположился у стены, прижавшись ухом к ее холодной поверхности.
В этот раз он даже не пытался избежать приятного роптания утреннего ритуала Грейнджер. И было совсем не важно, увидит ли она или кто-либо еще, как он вслушивается в созвучие ее успокаивающих утренних стонов. Это звучало слишком очаровательно... Слишком успокаивающе.
Самое эффективное противоядие от его головных болей и ночных кошмаров. Ее вездесущий запах был все еще заточен в ловушку в его ноздрях... но и это не было плохо. Почти как одно из тех растительных лекарственных средств, о которых беспрестанно разглагольствуют травники.
И он мог бы поклясться: незадолго до того, как звуки окончательно убаюкали его, стены расступились. Возможно, лишь на дюйм или два… но комната определенно стала больше.
====== Глава 6. Плитка ======
Был четверг. А возможно, и пятница. Драко не был уверен.
Время медленно превращалось в бессмысленное месиво из позабытых часов и сомнительных дней, а от непостоянного поведения Грейнджер становилось только хуже. Он понятия не имел, где она пропадает по вечерам, но был готов поспорить, что это были либо библиотека, либо общая гостиная Гриффиндора. Куда еще она могла пойти? Хоть у нее и были привилегии Главной старосты, он сомневался, что та настолько глупа, чтобы бесцельно таскаться по прилегающей к замку территории.
Где бы ни пропадала Гермиона, она всегда возвращалась до трех ночи, и он прекратил попытки уснуть до ее прихода. Ее появление всегда будило Драко, поэтому он сдался и просто стал ждать ее возвращения, и лишь затем пытался заснуть.
Но он снова проснулся от звуков в душе.
Этим утром он пытался им сопротивляться, осознавая, что его действия были полным безумием, и это его беспокоило; но головные боли становились все сильнее и сильнее. Эти шумы были подобны лекарству, очень действенному лекарству. Лишь несколько ее влажных звуков, и боль в висках отступала.
Он уступил желанию; упал на свое обычное место, пожертвовав достоинством ради утренних стонов из ванной комнаты. Мерлин свидетель, он пытался, но ничего не мог с этим поделать.