Грейнджер, как могла, игнорировала Темную Метку, но она могла бы поклясться, что чувствует исходящую от нее враждебность; чувствует, как та осуждает ее маггловское происхождение и преданность Ордену Феникса. Гермиона прикрыла глаза и глубоко вздохнула, уловив запах Малфоя. Он изменился, больше не напоминал сладких яблок (со времен его «диеты»), стал более мужским и изысканным. Можно было различить нотки аромата новых книг, который всегда так привлекал, немного аромата ее мятного мыла, что идеально слился с его первозданным мужским запахом. Он был приятным…
— Так, — Гермиона затаила дыхание, что-то пробормотала и, опустив палочку, высвободила его руку. — Думаю, все.
— Хорошо, — выдохнул Малфой, внезапно ощутив холод без ее прикосновения.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Гермиона, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо. — Кружится голова или…
— Нет, — снова соврал он и, пытаясь сохранить скудные клочки своего достоинства, встал с дивана. Драко вложил все свои силы, чтобы придать движениям плавность; он почти оказался в безопасности своей комнаты, когда голос Грейнджер вынудил его задержаться. Мерлин милостивый, когда же она оставит его в покое.
— Малфой, — окликнула Гермиона; она заметно нервничала. — Можно… Могу я кое-что у тебя спросить, пока ты не ушел?
Проклиная себя за любопытство, Драко прислонился плечом к стене и бросил на нее свирепый взгляд.
— Давай поживее, Грейнджер.
— Ладно, — сказала она с явным сомнением в голосе. — Помнишь, когда ты впервые сюда попал, ты спросил меня, что я к тебе чувствую? И я ответила…
— Ты выдала напыщенную речь о том, как сильно ты меня презираешь, — нетерпеливо завершил он, закатывая глаза. — Помню, что дальше?
— Но я… Я только что сказала, что не ненавижу тебя, — продолжила Гермиона, тревожно заерзав на диване. — Ведь ненависть — слишком сильное слово…
— Черт побери, — прорычал Драко сквозь сжатые зубы. — Лучше бы у этого воспоминания появился смысл. Покороче, Грейнджер!
— Что ты сейчас ко мне чувствуешь? — порывисто спросила Гермиона, не в силах посмотреть на него. — То есть… Ты все еще меня ненавидишь?
В глазах Малфоя отразились и волнение, и замешательство, из-за чего Грейнджер почувствовала себя совсем глупо. Казалось, вопрос эхом отдается в ушах, пробуждая воспоминания о его одержимости ее стонами из ванной комнаты и почти культурными беседами, которые все чаще случались между ними в последнее время. Ненавидел ли ее Драко? Да, только не так, как раньше. Сейчас он ненавидел за то, что сбивала его с толку, что переворачивала с ног на голову давно устоявшиеся о ней представления. Он ненавидел, потому что она каким-то образом стала до неприличия терпимой с ним, но еще больше он ненавидел Грейнджер за то, что та заставляла его думать; заставляла задумываться о самом себе.
— Ненавижу ли я тебя? — повторил Малфой с безупречным снисходительным рыком. — С каждым днем все больше и больше.
Он не стал ожидать ее реакции и продолжил путь в свою комнату, желая лишь одного — добраться до кровати до того, как силы покинут его. Он поднял руку и осмотрел ее, в очередной раз признавая, что Грейнджер отлично поработала над раной. Кожа снова была безупречной; но он готов был поклясться, что ощущал неестественное гудение на ладони и вдоль запястья.
Оно не было похоже на жалящую боль от охранных чар МакГонагалл, скорее... это гудение больше походило на приятные отголоски успокаивающих касаний пальцев Гермионы...
Это была нелепая и опасная мысль; Малфой сжал кулаки и со вздохом отвращения ударил ими по матрасу.
Он ошибался: вот то, что он больше всего ненавидел в ней. Грейнджер заражала его подобно блаженному вирусу, проникая в него дюйм за дюймом; поражая одно чувство за другим. Драко прошелся по своим воспоминаниям, пересчитывая ее вторжение в свои чувства. Сначала — ее запах и внимательное прислушивание к звукам в душе. Затем он признал, что Гермиона не являлась тем маггловским отродьем, каким должна была быть. А теперь он мог ее чувствовать; прикосновение к его коже, сущность Грейнджер до сих пор вальсировала по венам с того самого случая в ванной.
Итак, четыре: запах, звук, взгляд и прикосновение. Что же было пятым?
Ах, да. Вкус.
[1] Вингардиум Левиоса (Wingardium Leviosa) — позволяет объекту левитировать.
[2] Энервейт (Enervate) — возвращает сознание.
[3] Петрификус (Petrificus Totalus) — делает тело жертвы жёстким и негнущимся.
[4] Морсмордре (Morsmordre) — «Темная метка», заклинание известно только Пожирателям Смерти. Вызывает огромный светящийся череп в небе, состоящий из зелёных вспышек. Изо рта черепа появляется змея.
====== Глава 9. Яд ======
Драко провел пальцем по книжному переплету и критически изучил обложку, пытаясь найти хоть какую подсказку, почему Грейнджер так сильно желала, чтобы он прочел именно ее.
Она выглядела довольно неброско: на обложке располагалась неподвижная черно-белая маггловская фотография. Основное внимание было сосредоточено на, по-видимому, образованном, темнокожем мужчине — судя по одеянию, тот определенно был магглом — с полным мудрости и опыта взглядом. Он перевернул книгу и заметил, что это не совсем автобиография, а скорее собрание сочинений и писем парня по фамилии Кинг, обобщенные неким Карсоном. Не было никаких пояснений, что на самом деле содержится в книге, и это его раздражало, но Малфой был до нелепого заинтригован, что же так сильно заинтересовало Грейнджер в этом издании.
Тяжело вздохнув, он отбросил сборник в сторону, спрятал лицо в ладонях и пальцами зарылся в волосы, думая, когда же все это закончится. Он слышал, как Грейнджер вышла из спальни и направилась в ванную, чтобы, как и в любое другое утро, принять душ. Он уступил своему волнительному распорядку дня, встал с кровати и занял привычное место у стены, склонив голову, чтобы суметь уловить каждое колебание ее неизбежных звуков.
Через несколько минут раздался музыкальный гул пульсирующей воды, и Грейнджер начала подпитывать его нездоровую одержимость. То, что началось лишь с тихих вздохов и по-утреннему хриплого мурлыкания, вскоре переросло в крещендо из стонов, которые всегда возвращали его к реальности. Он облегченно вздохнул, когда звуки начали облегчать головную боль, и позволил убаюкать себя до полубессознательного состояния.
Так же, как и всегда.
Но...
Но вдруг внутри него что-то перевернулось; тихий теплый толчок внизу живота, который с удвоенной силой погнал кровь к бедрам. Драко было хорошо знакомо это ощущение, хоть прошло достаточно времени с того момента, когда он в последний раз испытывал его; принуждение устроить смерть человека вынуждало к полной отдаче и крало любые мысли об удовлетворении потребностей плоти, да и шесть месяцев в бегах едва ли способствовали этому.
Малфой был все еще потерян в стонах Гермионы, когда его рука инстинктивно дернулась и рассеянно легла на растущую выпуклость в паху. Пальцы едва успели приятно пройтись по восставшей плоти, когда его глаза распахнулись, и он с исказившим лицо ужасом отбросил руку в сторону. Драко резко оттолкнулся от стены с унизительным рывком и с хлопком закрыл уши руками. Его трясло от шока и ненависти к самому себе; отчаянно пытаясь вытолкать Грейнджер из своих чувств, Малфой плотно сжал зубы и сильно зажмурился.
Он сжался в дрожащий комок у кровати и не двигался с места; он не осмеливался двигаться, пока щелчок входной двери не проник между сжатых пальцев, дав знать, что Гермиона ушла на занятия. Малфой открыл глаза и безвольно опустил руки, а его грудь продолжала вздыматься от отвращения и паники.