Он дрожал от гнева и унижения; закрыл лицо руками, но навязчивые вспышки о податливых устах и обнаженной плоти Гермионы продолжали пульсировать в его сознании. Малфой зарычал, безуспешно пытаясь засунуть картинки поглубже в мозг, но они отказывались уходить; они не оставляли в покое. Мерлин, как же он ненавидел ее. Ненавидел себя. Ненавидел всю чертову цепочку событий, что привела к этому унизительному и оскорбительному инциденту.
Драко знал, что сошел с ума. Даже смешно; он никогда прежде не чувствовал себя более реальным.
На вкус она была опасно приятной.
Блять...
Гермиона вздрогнула от хлопка двери и порывисто вздохнула. Она хотела раствориться между половицами или молить МакГонагалл о Маховике времени, чтобы стереть этот случай из жизни. Хуже всего было то, что она понятия не имела, кто же стал инициатором их... этого происшествия; их полупоцелуя.
О, боже...
Она не смогла удержаться и облизала губы, наслаждаясь послевкусием Драко: что-то похожее на цитрус с оттенком мужественности и ноткой мяты. Грейнджер могла ощутить теплые отголоски его ладоней на своем животе и была уверена, что все еще чувствует на себе его вес. С тех пор, как Гермиона стала готовить Малфою еду, тот снова почувствовал себя в безопасности и несколько вальяжно.
С ночи после свадьбы Билла и Флер, когда они с Роном потеряли девственность в неуклюжих объятиях друг друга, она ни разу не наслаждалась мужской компанией, которую хоть отдаленно можно было бы назвать соблазнительной. Все, что она по-настоящему могла припомнить о той ночи, так это потные неумелые ощупывания и неловкое прощание, когда Рон с Гарри исчезли, отправившись на поиски крестражей; а она осталась с одной третью своего сердца и кучей вопросов.
А что было до Рона?
Несколько увлекательных поцелуев с Виктором, несколько неудачных соприкосновений губами с Кормаком. Великолепно…
Гермиона знала, что не являлась самой женственной девушкой Хогвартса, и ей придется пройти полную лоботомию, прежде чем она станет хоть немного похожей на самоуверенную и неразборчивую распутницу, но у нее были потребности и желания. Она обожала приятные ощущения, доставляемые интимной близостью, и, прокляни ее Годрик, Драко был подобен мечтательному покрову блаженного спокойствия, что удивительным образом усыпил ее сознание. Это было инстинктивно и импульсивно; напоминание, что у нее осталось нечто еще, помимо отчаяния.
Но теперь...
Ну, а теперь она чувствовала, что предала всех, кем дорожила, включая себя. Для той, что считалась самой умной ведьмой своего поколения, она сделала глупейшую из всех возможных ошибок. Ей был необходим глоток свежего воздуха; нужно было собраться с мыслями. Оптимальным на данный момент, пожалуй, было бы спуститься в больничное крыло и удостовериться, что ее аллергия была полностью подавлена лекарством.
Грейнджер осторожно села и почувствовала, как на лбу и над верхней губой выступили капли пота; она простонала, так как ослабевшие конечности протестовали против всякого движения. Ее пробирала дрожь, причиной которой могла послужить как аллергическая реакция, так и губы Драко; Гермиона не знала, в чем было дело. Руки поднялись к рубашке и пальцы судорожно принялись застегивать пуговицы, находя их по-прежнему теплыми от его прикосновений.
Превозмогая дрожь, она схватила волшебную палочку и доплелась до входной двери, благодаря позабытых богов за то, что дортуар находился поблизости от больничного крыла. Спотыкаясь, с трудом пробираясь по пустым коридорам, она завернула за угол и во второй раз за день испытала шок, когда обнаружила необычную оживленность в лазарете. Грейнджер застыла в дверном проеме, глаза метались по оживленному помещению; сконфуженный взгляд тут же наткнулся на Полумну, сидящую на одной из коек.
— Луна, — позвала она, уворачиваясь от двух третьегодок. — Что происходит?
— Обрушился один из ульев в теплицах, — ответила Лавгуд своим обычным скучающим тоном. — Многие пострадали, правда, мне кажется, что Деннису Криви посчастливилось отравиться.
Гермиона никак не отреагировала на странный комментарий.
— Все в порядке?
— Наверное, — Луна кивнула, указывая на небольшую сыпь на своем предплечье. — Мадам Помфри только что закончила с Лорой Мэдли, и, думаю, я следующая.
— И сколько еще после тебя?
— Все студенты вот там, — пробормотала она, указывая на толпу, состоящую из не менее чем пятнадцати студентов. — Наверное, пчелы прилетели в замок из-за холода. Почему ты здесь?
— Я была ужалена.
А затем я поцеловала...
— Разве у тебя нет аллергии на пчелиный яд, Гермиона? — вырвала ее из задумчивости Луна.
— Да, я только…
— Твои губы выглядят как-то иначе, — спокойным тоном проговорила Лавгуд, и Грейнджер почувствовала, как щеки печет от румянца, — и твои глаза немного похожи на глазурь.
Гермиона взволнованно сглотнула.
— Просто…
— Ох, мисс Грейнджер! — их прервал новый голос; Гермиона подняла взгляд и обнаружила весьма встревоженную МакГонагалл, которая направлялась к ней. — Вот вы где. Мистер Лонгботтом сказал, что вас можно найти в библиотеке, глупый мальчишка. Вас ужалили? Вы в порядке?
— Я… пожалуй, да, — заикаясь, проговорила Грейнджер. — То есть… да, меня ужалили, но я…
— Хорошо, — прервала ее директриса, призывая последовать за собой. — Пойдемте, я проверю ваше состояние. Когда дело касается аллергии, нельзя быть слишком осторожной.
— Я позже найду тебя, Луна, — прошептала она Лавгуд и проследовала за Минервой МакГонагалл. — Профессор, мне нужно…
— Присядьте на кровать, мисс Грейнджер, — велела МакГонагалл, закрывая занавес, чтобы уединиться. — Итак, куда вас ужалили?
— Сюда, — ответила Гермиона, указывая на воспаленную кожу на тыльной стороне ладони. — Но я…
— И вы вовремя успели сделать себе укол?
—Нет, я…
— Мне нужно будет позвать Поппи, чтобы…
— Профессор, — строгим шепотом проговорила Гермиона, стараясь не повышать голос, — укол мне сделал Драко.
Брови МакГонагалл высоко приподнялись на морщинистом лбу, и Грейнджер услышала, как та быстро наложила заглушающие чары, а затем снова повернулась к ней.
— Мистер Малфой? — уточнила она скептическим тоном. — Вы уверены?
— Да, — вздохнула Гермиона, нервно ерзая на кровати. — Он… он помог мне.
Брови профессора приподнялись еще выше.
— Что же, — выдохнула МакГонагалл, — должна признаться, я крайне впечатлена…
— Может, это хороший знак, — с надрывом произнесла Гермиона, но ее голос сквозил сомнительным оптимизмом. — Может, мне удалось достучаться до него…
— Мисс Грейнджер, — прервала МакГонагалл, слегка нахмурившись. — Я предупреждала вас не питать ложные надежды относительно этого… вашего небольшого проекта…
— Но я…
— Есть вероятность, что мистер Малфой просто не желал быть обвиненным в чем-либо, что могло с вами случиться, — она продолжила излагать свои весомые доводы, и сомнения отразились на лице Грейнджер. — В любом случае, самое главное, что с вами все в порядке. Позвольте мне просто проверить вашу руку.
Гермиона с отсутствующим видом сделала так, как ее попросили; пока МакГонагалл осматривала её руку, она мысленно задумалась. Она могла вспомнить лишь малость о своем анафилактическом шоке, о времени между ускользающим сознанием и паникой, что пульсировала в голове, поэтому не имела ни единой подсказки о том, как именно обнаружил ее Малфой или как сделал ей инъекцию. Все, что она могла выцепить из воспоминаний — это он и то, что произошло впоследствии...
Годрик. Годрик. Годрик… Неужели я настолько изголодалась по обществу?