— Да! — сказал Бао. — Но мы должны действовать очень быстро.
— Твои войска мы бросим в контратаку, — сказал Ву, кивая. — Мои будут сдерживать фланги.
— Сдерживать фланги против кого? — спросил Бао. — Нет никакой другой армии — Партиалы бросили на эту битву каждого своего солдата, находящегося в нашем секторе. Десять тысяч супер солдат-БиоСинтов. Наши разведчики докладывают, что их передовая база пуста, а эти дьяволы заполонили улицы, как сточными водами.
— Тогда мы должны бежать на Вертушках, — сказал Ву и Херон увидела проблеск страха на его лице. — Мы не можем позволить… чтобы чемоданчик попал в руки врага!
«Он хочет спасти свою шкуру, — подумала Херон, — и ищет себе оправдание».
— Мы должны показать людям, что не бросили их на произвол судьбы, — сказал Бао, сурово качая головой. — Как ты можешь приказывать солдатам сражаться, когда сам бежишь в тыл? Это сломает их представление о морали.
Они оба действовали так, как и должны были исходя из своих типов характера — и именно так, как Херон предполагала. Они тютелька в тютельку подтверждали свои психологические портреты, которые Херон отослала связному. Ву был трусом, и он пожертвует чем угодно, чтобы спасти свою шкуру. Бао — идеалист, человек, который видел себя спасителем Китая. Ву всегда будет заботиться о сохранности собственной жизни, а Бао — до смерти стоять на своем.
И мужчины, как она поняла, в этой ситуации, сталкиваясь с течением обстоятельств, будут делать то же самое.
— Каждый солдат этой армии дьявола… — тихо сказал Ву, в страхе заламывая руки. — И мы — здесь, в ловушке, как крабы в клетке. Нам понадобятся все люди до последнего — все, кого мы сможем найти.
— Да, — пылко сказал Бао. — Нам понадобятся обе армии. Мы сможем прикончить их здесь — удержать завод и уничтожить дьявола, но только если будем действовать вместе. Твоя армия с одного фланга, моя — с другого. Мы выдержим то, что они на нас бросят, и выплюнем им все это обратно прямо в лицо.
— Наши противовоздушные орудия уничтожены, — сказал Ву, но Бао оборвал его.
— Наше оружие — это люди, — сказал он. — Они единственное оружие, которое нам необходимо.
«Их оружие — люди», — подумала Херон, и внезапно яркая вспышка осветила для нее весь план, частью которого она являлась: все, на что пошла САОИ, чтобы создать именно эту ситуацию, спровоцировать именно эти ответные действия, — все с целью проложить путь для невообразимой атаки, которая вскоре последует. Заводской комплекс был самым ценным объектом во всем городе, а теперь в нем находились китайские генералы, и в течение всего нескольких минут здесь будет вся их армия — армия, настолько укоренившаяся в городской местности, что ее оказалось почти невозможно оттуда выкорчевать. Но если солдаты покинут свои оборонительные сооружения и поспешат к заводу, чтобы попытаться с боем удержать его, все три военных образования защитников окажутся в одном месте в одно время. Победи Партиалы здесь — и они уничтожат всю военную мощь региона, и эта победа будет стоить своих жертв — даже чего-то настолько ценного, как завод по производству боеприпасов. Теперь, когда Херон уничтожила орудия ПВО, Партиалы смогут разрушить весь комплекс одним ударом с воздуха, и они это сделают. Это был потрясающий, опустошительный план.
Но он сработает только в том случае, если армия Партиалов будет в заводском комплексе. Китайцам не понадобится подтягивать сюда столько своих солдат, если над ними не будет висеть угроза почти непреодолимой силы врага. Отозвать Партиалов — и китайцы будут отозваны тоже. Армия Партиалов была приманкой.
Армия Партиалов принесена в жертву.
ПАРАДЖЕН ЦЕНТР ПО СОЗДАНИЮ И ПОДГОТОВКЕ БИОСИНТОВ, МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ НЕ УСТАНОВЛЕНО
12 апреля, 2059
Херон жила с китайскими заключенными в течении почти целого месяца: ела с ними, спала в одних казармах, говорила и слушала и учила все, что могла. Хотя они и не знают, они учили ее неоценимой информации, которую она не могла получить в классе: региональный сленг, язык тела, коммунальный опыт, который она изучала, обработаны и приняты в ее собственный багаж. Город Зуокван проводил Фестиваль Фонарей каждый год, и делал это в течение многих столетий. Ее учитель истории рассказал ей о значении фестиваля, о его происхождении, его размере и времени и месту. Заключенные рассказывали ей о Нудл Хаусе Чэня (самой необычной забегаловке), рассказали ей о бабушке Мэй и ее старой желтой собаке, которая сидя на крыше, воет на фейерверк. Они рассказали ей о годе дракона, когда сильный ливень остановил парад, разрушил бумаги великого, в то время брендинга Ли Гонг и в памяти он остался как Лорд Грязи. Каждую историю Херон слышала и усваивала, и, когда она двигалась от группы к группе, она стала одной из них, так сильно идентифицировала Зуокван родным, что многие из заключенных утверждали, что знали ее как свою девочку.
Они были гордыми людьми, не теряли духа перед лицом сложностей, оставались сильными в самых глубинах плена и беспощадно гнались за свободой. Херон восхищалась ими и, в какой-то мере, гордилась тем, что претворялась одной из них. Она помогала им составлять половину планов бегства, подслушивала другую половину и докладывала их своему командованию. Она была тайным героем и плененных, и пленивших.
— Пришло время передать сообщение, — сказал Винсент. Он был ее новым инструктором и одним из фактических хозяев лагеря заключенных. Херон совершила акт мятежного неповиновения, что она делала каждые несколько дней, и они использовали ее мнимое заключение в уединении для того, чтобы поговорить. — Кто лидеры?
— Ли Гонг старше остальных, — сказала Херон. — И благодаря этому он имеет влияние. Люди делают то, что он говорит, но говорит он немного. Более активен, но менее существенен вот этот молодой человек, — она постучала по фотографии из журнала узников. — Хсу Ян. Он хочет возглавить побег, и ему не нравится, как эту обязанность выполняет Хуан До. До — еще один лидер, как и его жена Лан. Эти двое — До и Лан — возможно, самые масштабные лидеры в лагере.
— Объясни, что значит «самые масштабные», — сказал Винсент.
— За ними следует большее число людей, — пояснила Херон. — Они обладают большим влияние как на заключенных, так и на стражу. Они с большей долей вероятности могут составить успешный план бегства и подобрать группу людей для его осуществления.
— Значит, они там важнее всех, — сказал Винсент. — Своеобразный механизм, который заставляет часы работать.
Херон кивнула.
— Да, в каком-то роде так, — она подняла глаза. — Какое сообщение я должна доставить ему — Хуану До?
— Он не получатель сообщения, — сказал Винсент. — Он — само сообщение. Мы используем его, чтобы передать послание всему лагерю.
— Вы собираетесь убить его, — сказала Херон.
— Нет, — ответил Винсент. — ТЫ собираешься убить его.
Предложенный им план был простым. Обычно подобное послание требовало вспышек и зрелищности — что-то вроде публичное казни, чтобы сохранить контроль над лагерем — но сейчас Винсент хотел, чтобы все прошло тихо и выглядело загадочно. Смерть Хуана До на людях научила бы заключенных бояться стражи, но они уже боялись. Они прятались в тенях и доверяли только друг другу. И если Хуан До погибнет именно в этих тенях, находясь в кажущейся безопасности среди своих друзей, то пленникам больше некуда будет прятаться. Их сопротивление будет подавлено. Херон спрятала с свой тюремный комбинезон нож и ко времени окончания своего «наказания» вернулась в лагерь.
Ее учили этому много месяцев. Определить цель, приблизиться и ударить. Быстро и четко. Она заново изучала лагерь, обращая внимание на каждого охранника и каждый барак. Она решила, что сможет сделать свою работу без помощи стражи. Она вернулась в свою комнату, пожаловалась сожителям на несправедливости тюремной системы. Перед ужином она поклонилась нужным людям, выказав уважение и заработав в обмен еще больше доверия. Хсу Ян сообщил ей последние пароли, и сам Ли Гонг похвалил ее за то, как она подавала пример сопротивления. Внезапно Херон подумала, что ей следовала включить себя в список лидеров. Ее многие знали как мятежницу, агитатора и заговорщицу. Пленники считались с ее мнением. Если станет известно, что именно Мэй Хао, а не кто другой, убила Хуана До, лагерь будет раздавлен.