Слух к Херон все еще не вернулся, но костным мозгом она почувствовала рев пушки. Самонаводящиеся боеприпасы, нацеленные точно на нее, вылетели из стволов… и прошли мимо. Широкие спаренные дула не были приспособлены для стрельбы в человека, находящего всего в двадцати ярдах, и поэтому заряды пролетели мимо Херон, не причинив ей вреда, но проделав огромные дыры в крыше за ней. Артиллерист осознал свою ошибку и начал поворачивать установку для второй попытки, но Херон уже выстрелила: выдохнув, она нажала на курок, и солдат безжизненно упал на панель управления.
Херон бросила винтовку и направилась к орудию, похлопывая себя по голове ладонями в попытках восстановить слух. Она по-прежнему слышала только гудение. Херон развернула пушку так, чтобы та была направлена прямо под себя, достала из кармана резинку для волос и зацепила ее за рычаг управления. Орудие начало стрелять, и она выпрыгнула из башенки и побежала к двери, ведущей обратно к лифту. Ее одежда была покрыта пылью, и она постаралась отряхнуться, пока ждала лифта. Когда он поднялся, из него вышли солдаты. Херон изо всех сил изобразила на лице крайний ужас и шатающейся походкой с истерическими воплями пошла к ним на встречу.
— Он на крыше! — кричала она, бешено хватаясь за солдат. — Он на крыше! Он стал стрелять по остальным пушкам, я не знаю, что происходит! Пожалуйста, вы должны мне помочь!
Они изо всех сил утешали ее, хотя она не слышала ни слова, и толкнули ее мягко, но твердо в лифт, когда они заняли позиции вокруг осторожны верхней двери. Пушки снаружи все еще стреляли в крышу, каждый выстрел направлял мощные реверберации через ноги Херона; мгновение спустя крыши уступили с мучительным стоном, и пушки пробились в нижние этажи. Двери лифта закрылись, и на Херон упал акт страха. Время, чтобы заполучить генералов.
ПАРАДЖЕН ЦЕНТР ПО СОЗДАНИЮ И ПОДГОТОВКЕ БИОСИНТОВ, МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ НЕ УСТАНОВЛЕНО
15 февраля, 2059
Принимая душ, Херон снова и снова повторяла стихотворение — первое из Осенних Раздумий Ду Фу:
— Нефритовые росы иссушают и ранят кленовые рощи. На горе Ву, в ущелье Ву, тускло и мрачно.
Генерал Ву неплохо относился к классической поэзии, и очень хорошо — к своему имени. В нужный момент знание этого стихотворения могло бы пригодиться.
Повторяя еще раз поэму (вслух, чтобы потренировать произношение и подачу), другой частью мозга она вновь пробегала по сегодняшним урокам, пересматривая данные, которые выучила на истории и вспоминая, как нужно вести себя, согласно урокам этикета. Еще одной частью мозга она обдумывала тактическую задачку, которую задал ей Латимер на последней тренировке: завтра утром ее выпустят на учебное поле в то время как две группы пехоты Партиалов будут принимать участие в учебном бою. Она должна будет найти способ, чтобы помешать планам сражений обеих команд, в результате чего они понесут потери с обеих сторон. Ни одна из команд не будет знать о ее присутствии, так что, если она хочет получить высокие баллы, она не должна позволить им раскрыть себя. Это было самое сложное задание, которое она когда-либо получала и, казалось, Лаимер сомневался в том, что у нее получится. Херон выключила воду и постояла еще немного в оставшихся облаках пара, обдумывая все вместе: свое нападение, домашнюю работу и поэму. Это было просто, ведь, в конце концов ей уже почти пять месяцев. Пришло время для решения более сложных задач.
Поскольку вода была выключена, она ясно расслышала как открылась дверь в раздевалку, хотя дверь и находилась вниз по коридору за двумя поворотами. Звук шагов и дыхания сказал ей, что вошедший был мужчиной, а отсутствие сигнала через линк — о том, что это человек. Наверное, Латимер. Он никогда раньше в душевую не приходил. Она схватила полотенце и обернулась им.
Латимер появился на краю душевой комнат и остановился в раздевалке. Херон вытянулась, ноги скользили по толстой плитке пола.
— Вольно, — сказал он, махнув рукой, опуская формальности. Его голос был мягким и непринужденным, более спокойным, чем она слышала раньше. Он появился в душевой, одна рука в кармане, во второй — коричневая бутылка. — Ты сегодня отлично справилась с тренировкой. — Было уже поздно, поэтому в раздевалке они были одни. Латимер медленно направился к ней. — Ты прошла все испытания, которые ставили перед тобой, даже те, что были закрыты по соображениям безопасности. Твоя меткость превзошла человеческий мировой рекорд, а такого мастерства владения дальнобойной винтовкой я давненько не видел. Ты убедила учителя китайского, что это твой родной язык, заставила думать учителя математики, что ты профессор физики, ожидающий своего ученика. Ты можешь бегать, стрелять, думать, лгать и находить выход из любой, предлагаемой нами, ситуации. Должен сказать, я впечатлен. — Теперь он стоял прямо напротив нее на расстоянии вытянутой руки. В его дыхании чувствовался запах алкоголя. — Но это не все, что должен уметь шпион.
Херон пробежала по списку того, что еще она изучала: актерское мастерство, стратегия, компьютерные технологии, электроника и так далее. Она не была еще экспертом в этих областях, но стремилась к тому. Они даже начали вовлекать ее в программы по пилотированию, запустив ее с одной из моделей Бета, которую достали из капсулы совсем недавно, в танк. Латимер сказал, что скоро ей будут давать уроки воздушного пилотирования. Так чего же не хватало? Он, кажется ведет к тому, что собирается дать какие-то новые наставления, но о чем?
— Пробуй, — он протянул ей бутылку и отступил в сторону, делая несколько шагов по пустой душевой комнате. — Значит, здесь вы, девчонки, принимаете душ. Почему-то меня всегда удивляло, как сильно женские раздевалки похожи на мужские. Мне казалось, им стоило бы отличаться, но я не знаю, в чем. Или, в принципе, зачем. В любом случае, это глупая идея.
Херон понюхала бутылку: определенно алкоголь. И она была почти полной. Он что, принес ее специально для нее?
— Что это? — спросила она.
— Это пиво, — сказал он, поворачиваясь к ней. — Его пьют. Попробуй. — Она подошел к ней поближе и облокотился на стену примерно в десяти футах, где та была сухой: — Ты шпионка, Херон; и рано или поздно тебе придется начать пить. Стандартное обучение для Тета предполагает знакомство с алкоголем через шесть месяцев, но я подумал, какого черта? Ты уже большая девочка. Выпей.
Она сделала глоток и поморщилась: — Мне не нравится.
— Просто попробуй, — его голос теперь был более настойчивым, переходя от «повседневного» к «командирскому». Она перестала хмуриться, не желая навлечь на себя неудовольствие инструктора и сделала еще глоток. На вкус — одна кислятина.
Ее лицо осталось безучастным: — Люди пьют с какой-то целью? Или ради развлечения?
Латимер подошел к ней, забрал бутылку и сделал длинный глоток, почти осушив ее. Он стоял всего в нескольких дюймах от нее, гораздо ближе, чем было нужно. Он опустил бутылку и причмокал губами: — Полагаю, ты все равно полного эффекта не получишь. Бредовый метаболизм Партиала. — Он сделал еще глоток, допив все, потом направил бутылку на нее: — Знаешь, в самом начале экспериментов, наши парни всю ночь пыталась напоить Партиала. Стакан за стаканом, кувшин за кувшином. Нам даже пришлось пустить в ход тяжелую артиллерию — текилу, джин, виски, и все через соломинку, потому что, клянусь, так вы напиваетесь быстрее. Не спрашивай как это работает. Бедный парень получил алкогольное отравление даже раньше, чем его развезло.
Херон склонила голову на бок: — А вы были в составе научной команты?
Латимер рассмеялся: — Можно и так назвать. В основном, мы просто хотели посмотреть, что произойдет, поэтому забрали одного сопляка из казармы и отлакировали его. Я не мог ходить весь день, а он провел неделю в госпитале. — Он попытался сделать еще глоток, понял, что бутылка пуста и опустил ее: — Ты вообще понимаешь, насколько тяжело засунуть одного из таких как ты в госпиталь?
Херон развернулась, чтобы уйти: — Кстати, о казармах, я должна вернуться в свою.
— Снимай полотенце, — сказал Латимер.
Благодаря одной только силе привычки Херон потянулась к краю полотенца, туго обхватывающего ее вокруг груди, и готова была развернуть его, но остановилась, как только ее рука коснулась ткани. В этом было что-то неправильное. Она снова повернулась к нему и стала рассматривать его лицо. С широкой улыбкой он упивался ее видом так же жадно, как и пил пиво. Внезапно она осознала, какую малую часть ее тела закрывало полотенце, и опустила руку.