— Жанна, это Рухшона, — наверное, на подобные женские выпады лучше не обращать внимания (хотя откуда она знает?!). — Рухшона здесь главная. Как по мне, полноценная хозяйка этого заведения, во всяком случае, одна из. Большую часть времени она очень старательно притворяется маленькой девочкой и даже периодически сама в это верит. До тех пор, пока не решит, что хватит. Вот как сейчас, например.
— И это всё? Обо мне ты ей больше рассказал.
— Пока всё либо уточняй у неё напрямую.
— Мне же интересно! — возмущается Жаннат. — Я же сдохну от любопытства!
— Виктор слишком хорошо воспитан, чтобы поставить меня в неловкое положение в моём же доме, — сдержанно улыбается хозяйка. — Пожалуйста, садитесь на моё место.
А затем Рухшона делает ещё одну абсолютно ничего не значащую на первый взгляд вещь: она пересаживается на мою сторону, уступая противоположный ковёр гостье.
Кому-то это ничего не скажет. Но на самом деле…
Даже не знаю, что сказать, потому говорю, что думаю:
— Если бы так поступил мужчина, знаешь, как бы это называлось?
— Сексуальная агрессия, — смеётся местная вроде как администратор. — Латентная сексуальная агрессия с прямыми элементами домогательства. Особенно если вот так начинают под столом ножки раздвигать. Типа, места ему мало и он не помещается. И случайно в тебя упёрся.
Её слова не расходятся с делом и моей ноги касается чужая. Правда, со стороны этого не видно.
— Эй, ты чего? Ещё скажи, что тебе не нравится!
— Опешил от удивления. — Ничуть не кривлю душой. — Разрыв шаблона.
— Расскажи! Что ты сейчас чувствуешь?!
— Этого пристойными словами не скажешь, а сквернословить не хочу.
— Ну вот, — картинно вздыхает она. — Первый раз в жизни за четверть века набралась наглости. Преодолела робость, говорю, что думаю и делаю, что хочу. Только собиралась раскрепоститься, а ты…
— Тормози. Ты ставишь меня в очень неловкое положение.
— Обычно так женщины мужчинам говорят, а не наоборот. Хе-хе.
— Из всего поняла только одно слово, — Жаннат демонстративно прикладывает ладонь ко рту и якобы громко шепчет. — Секс. Даже интересно, о чём вы там трёте.
— Увы. Разговор не сложился, — Рухшона снова надевает маску огорчённой аристократки. — Хотя и был интересным в потенциале. Видимо, это только для меня интересно, не для нас двоих.
— А я уж думала, он только со мной странный, — изображает облегчение Жанна.
— Он не странный, — возражает хозяйка. — Он просто подолгу поливал в таких местах, где как неместный вынужден был соблюдать обычаи и правила гораздо жёстче, чем свои. Вот из него странные модели поведения и лезут, как…
— Как что?
— Это неприлично.
А дальше дамы идиотски хихикают, словно имел место некий искромётный юмор.
— Про секс было круто, — как ни в чём ни бывало продолжает азиатка. — Я и не думала, что у вас так далеко зашло за половину дня. — Оказывается, Жанна тоже более чем неплохо ориентируется в пространстве и в беседе. — В исполнение девушки с вашей внешностью — так и вовсе экзотика. Неожиданно. Браво.
— Это не может быть предметом нашего с вами разговора, — Рухшона вежливо качает головой, привигаясь ко мне ещё ближе. — При всём моём уважении.
Азиатка набирает побольше воздуха, чтоб не остаться в долгу.
Лихорадочно тороплюсь вклиниться, пока они не зашли на новый виток:
— Дамы, имею предложение. Давайте между собой вы тоже перейдёте на ты? И больше никаких обсуждений меня при мне же?
— Я не против.
— Ладно, давай.
Я всегда считал, что женщины — материя самоорганизующаяся. Сейчас в этом убеждаюсь ещё раз.
Весьма критично отзывавшаяся об «Обедах от Николая» Жанна здесь, в ЗУЛАЙХО, уже через две минуты уплетает всё подряд за обе щеки (причём даже не глядя, что именно ей подают).
За какую-то четверть часа у меня складывается впечатление, что за этим столом все барьеры стремительно разрушились.
— Если б не сидел здесь сам, подумал бы, магия или ещё что в этом духе, — констатирую минут через десять, затем называю причины.
— Приложение, — комментирует азиатка.
— У каждой из нас работает одно приложение, — более развернуто поясняет Рухшона. — Мы с ней заглушили всё, кроме контроля достоверности. Говорим только правду. Жанна, ты же не торопишься?
— К сожалению, нет, — вздыхает та. — До утра, как назло, только сидеть и ждать.
— Тогда пожалуйста, простите меня, — хозяйка встаёт. — Сейчас нужно сделать кое-какие дела, но через четверть часа я к вам снова присоединюсь. Возможно, вы захотите обсудить что-нибудь наедине.