— Ты не ох**ла?! Условия мне, в моём доме?!
— Остынь. Я на тебя не дань налагаю, причём здесь условия. Просто нормальный пацан, хочется, чтобы ему сегодня было хоть немножко хорошо.
— Какая альтруист. Сплошная забота.
— Не важно, кто я. Важно, что ты сейчас в первую очередь думаешь то ли о своей несчастной судьбе, то ли о половой неприкосновенности. Извини, что в лоб. Я уже поняла, что ты до жопы правоверная и у тебя вначале женитьба — а всё остальное потом.
— Ты меня не слышишь? Я, получается, сплошной эгоизм? А ты из себя белая и пушистая?
— Моё желание чтобы ему было хорошо совпадает со вторым моим желанием, — Дария спокойно провела ладонью по своей промежности и задержала пальцы там. — Одно другому не мешает, просто есть правила приличия. Дом, как ты справедливо заметила, твой и лично ты мне очень нравишься. Я бы очень не хотела сделать что-нибудь такое, что огорчило бы хозяина этого дома. Хозяйку… Поэтому и понеслась не с заглотом по самые гланды его обрабатывать, а вначале с тобой договариваться. Чтобы тебя не обидеть.
— Я против, — Рухшона попыталась изобразить уверенность, которой на самом деле не испытывала.
— Против чего? — насмешливо уточнила одна из близнецов.
— Такой постановки вопроса.
— Шөп қорыған иттей, — недовольно проворчала азиатка. — Моя ж ты радость.
— Чего?
— Собака на сене. — Дария передёрнула плечами, развернулась и пошла обратно.
— Стой! Я действительно не могу так, — администратор схватила гостью за рукав и развернула к тебе. — И да, моему опыту до вашего далеко. Судя по некоторым деталям. Но ты права в том плане, что зачем из-за моих принципов страдать другим. — Она перевела дух. — Делай, как хочешь… Ты мне ничего не должна, говорю, как хозяйка.
Теперь уже Рухшона развернулась и, не говоря больше ни слова, отправилась в свой рабочий кабинет.
Там она какое-то время занималась стандартными регулярными вопросами: заявки на закуп, учёт остатков, касса по каналам продаж. База постоянных клиентов, контроль среднего чека, технологические процессы на кухне.
На каком-то этапе управляющая комплексом посмотрела на себя в зеркало:
— Блин, кого я обманываю?
В следующий момент, потянувшись к нужному расширению через концентратор, она включила обзор своих апартаментов.
— … ты сейчас серьёзно?! — Иманберды, которая трезвая и вторая, сидела полностью раздетой на кровати по-турецки, скрестив ноги.
Красивая, вздохнула про себя Рухшона. А я — нехорошая, подслушиваю и подглядываю.
— А я вообще никогда не шучу с женщинами, — Виктор сидел на этой же кровати напротив неё, но в штанах, кажется, ещё своих армейских. — Даш, ты классная. Умная, красивая, добрая. Гораздо более обаятельная, чем твоя сестра, уж во всяком случае, на мой вкус!
— Бл***. Когда мужики так говорят, значит, дальше скажут какую-нибудь гадость. Лучше заткнись и промолчи.
— Это смотря что ты считаешь гадостью, — очень мудро для возбуждённого самца заметил парень.
А ведь я его, кажется, сейчас начну уважать ещё больше, подумала про себя администратор. Неужели он ее не…?
— Говори, что хотел, — обычно более дружелюбная из близнецов сейчас выглядела даже более хмурой, чем её сестра.
— Там, откуда я родом, в некоторых случаях работала поговорка: не мәңгіге, не ешқашан. — Виктор как-то совсем уж по-взрослому смотрел на собеседницу.
— Или навсегда, или никак? — голая Иманберды прикольно задрала брови чуть ли не на затылок. — Эй, а ты точно гендер не перепутал?! Это мужикам обычно говорят, причём такие, как я! А не ты мне!
С этой точки ей было не видно, но кажется парень тихо рассмеялся (судя по звуку):
— Даш, заново: ты классная. Очень мне нравишься, но по ряду причин о физиологической реализации чувственного компонента между нами прямо сейчас речь не идёт. Прошу понять правильно.
В этом месте Рухшона не сдержалась и, фыркнув от смеха (ну и лицо у этой Иманберды!), непроизвольно выдохнула в стакан с соком.
— Нельзя подслушивать, бог покарал, — озадаченно констатировала она через мгновение самой себе.
Всё вокруг, включая её одежду, было мокрым. И жёлтым.
— А у тебя со здоровьем всё ли благополучно? — подозрительно прищурилась дочь тюрков, носившая персидское имя. — И с ориентацией? Так, на всякий случай.
— Угу.
— Тогда в чём дело?
— Не обидишься?
— Бл***. Я тебе не нравлюсь. Странно, думала, наоборот. Ошиблась. Хренасе поворот.
— Не ошиблась, нравишься. Очень. Включи эти свои расширения: я не вру.
— А за чем дело стало? Ты вообще согласен, что это ненормально?! Когда такая тёлка, как я, — она провела ладонью от горла до правого бедра, — убалтывает мужика? Причём по третьему кругу и без результата?