— А зачем это мне? — спокойно спросил Виктор. — Я это хотел сказать.
Повисла тишина.
— Блин, даже мне неловко, сидя здесь, — веселея, пробормотала себе под нос администратор. — Вот это поворот.
— Ты дурак? — азиатские глаза второй Иманберды сейчас были шире, чем у её европейского собеседника. — Или специально бесишь?
— Ты не ответила. Зачем это мне? Ну, по-твоему, у меня же должны тоже быть какие-то резоны? Вот каковы они, с твоей точки зрения?
— Это п*****. Это трэш и бред, — отстраненно забормотала Дария. — Извиняюсь, что матом, но у меня нормальных слов нет. Не в этой ситуации они могли бы найтись, б****.
Затем она отрывисто бросила несколько слов на языке, которого Рухшона не знала.
— Это мужская фраза! — засмеялся Виктор. — Не ругайся, пожалуйста. Ничего, если отвечу заумно?
— Да уж сделай милость. Лучше я буду считать ботаником и кретином тебя, чем корягой — себя.
— Какие качества в мужчине тебя возбуждают больше всего?
— Уверенность в себе. Надёжность. Остальное — постольку-поскольку. Если не дурак и интересно поболтать — тоже классно, но всё-таки это во вторую очередь.
— Внешность?
— Пф-ф. Ну, то есть, тоже да, но далеко не на первом месте. И даже не на третьем.
— Готовность совокупляться с тобой по первому щелчку пальцев? Или даже без него?
— Дурак, что ли?! Хотя я уже спрашивала… НЕТ! Таких кадров на пучок — десяток! С животными инстинктами — мимо, не ко мне. Я не скорая сексуальная помощь.
— А почему ты тогда сейчас сама себе противоречишь?
— Это как?
— Ты апеллируешь именно к этим моим инстинктам. Которые тебе нравятся в последнюю очередь.
— Хм. У нас с тобой какая-то гендерная перверсия, — выдала Дария через пару секунд молчания. — Девка убалтывает пацана: «Ну дава-ай! Ну не тормози-и-и! Тебе понра-а-авится! Я кла-а-ассная! Ну на-а, потро-о-огай!».
Глава 28
Рухшона задёргалась в кресле и заржала в голос, благо, двери были закрыты и никто этого не слышал.
— А парень при этом изображает овечку, — продолжила тем временем азиатка. — «Не-е-е-е-е-ет! Ты чё-ё-ё-ё-ё-ё! Я так не могу-у-у-у-у-у!».
В этом месте заржал уже и Виктор.
Жаннат, похрапывавшая на соседней кровати, даже не пошевелилась.
— У меня нет слов, — лаконично закруглилась Иманберды. — Они слишком примитивны, чтобы описать всю гамму моих чувств на текущий момент.
— Я твоей сестре говорил: даже у червяка длиною в дюйм есть душа длиной полдюйма.
— А это здесь причём?
— Ты мне очень нравишься. Правда. Если бы всё было не здесь и не сейчас… Ты поняла. Давай просто проживём следующие сутки-пару? А потом, если что, вернемся к этому разговору?
— Ловлю на слове! Эй, а ты куда сейчас-то собрался?!
— Вообще-то я тоже не камень. А свободная кровать только одна.
— Ляжем вместе, я не против. Только штаны перед этим, пожалуйста…! Не в них!
— Ширина чуть более семидесяти сантиметров. Это только если лечь на боку и вжаться друг в друга. Будет неудобно.
— Я не против!
— Я не поддаюсь на провокации, — Виктор снова улыбнулся.
Затем поднялся на ноги, спустился на пол, поцеловал собеседницу в макушку и направился в сторону выхода:
— Я в другом месте лягу. Рухшона наверняка что-нибудь придумает.
По инерции она ещё секунд пятнадцать сидела, удивлённо оттопырив нижнюю губу и глядя на себя в зеркало широко открытыми глазами:
— Бывает же.
Раздался стук в дверь. Ещё через секунду на пороге появился и виновник невидимого (ему самому) переполоха:
— Привет ещё раз. Мне сказали, ты не спишь?
— Не сплю, — подтвердила она, вставая из-за стола и направляясь к нему. — Я вообще редко ложусь в это время. Ай, какого чёрта, говорю прямо. ПОЧЕМУ НЕ СТАЛ? — управляющая требовательно впилась взглядом в собеседника.
Он каким-то образом мгновенно сообразил, о чём речь, потому что тут же ответил:
— Ты всё слышала…?
— И видела, — не стала отпираться она.
Если уж поступила неблаговидно, признаться лучше первой и честно.
— А сама не понимаешь?
— Не-а, — откровенно покачала головой Рухшона. — Я в этом смысле полностью согласна с Иманберды: мужики всегда дрюкают всё, что могут. Тем более, она действительно красивая. Неглупая, обаятельная, добрая — ты же сам ей это сказал. Так почему?
— Может быть, потому, что я серьёзнее ко всему этому отношусь? Чем вы от меня ждёте?