– Я не знаю, какой там у вас повод…
– Погодь, скульптор Шуба, погодь, – не дал продолжить подполковник и обратился к младшему по званию сослуживцу, – Юрий Борисович!
– Есть, товарищ подполковник! – Клюев метнулся в коридор к портфелю. Вернулся с пузатой бутылкой коньяка. Судя по всему, совсем не дешевой.
– В таком случае, Борисыч, сходи уж и за лимоном, – по-хозяйски сказал Серега. – А я пока рюмки достану.
– Да-а-а, – вздохнул подполковник Заводнов, – никакой субординации…
– Вот-вот, субординация хренова, – скривился Серега. – Такая, блин, эта важная штука, ваша субординация!
– Отставить! – рявкнул подполковник. Даже на стуле подпрыгнул. – Скульптор Шуба, Сергей Михайлович, с цепи, что ли сорвался?!
– С цепи? Вы сначала набросьте на меня эту цепь… Хотя… небось уже набросили, а, товарищ подполковник? Вместе с товарищем Гидасповым набросили?
– Э! Э!!! Шуба, ты, чего, в самом деле, взбеленился-то? – вернувшийся из кухни Клюев, поставил на стол блюдечко с нарезанными дольками лимона. – Мы к тебе – по-человечески, а ты нас за наши погоны готов чуть ли не с дерьмом смешать…
– Извините, мужики! – схватился за голову Серега. – Лично вас вообще ни в коем разе обидеть не хотел. Просто на душе чего-то муторно.
– Надо выпить, – авторитетно сказал Заводнов. – Тем более, у нас повод есть. Юрий Борисович…
Клюев немедленно распечатал коньяк и наполнил рюмки.
– А повод отметить очень даже важный, – Заводнов поднял рюмку. – По проверенным источникам – за успешное и своевременное раскрытие известного присутствующим преступления, меня представили к очередному званию.
– Вы этого заслужили, Владимир Иванович, – Серега потянулся к нему своей рюмкой, но Заводнов остановил его жестом.
– Не только я! Но и капитан наш, Юрий Борисович многое заслужил. А так же и ты, скульптор Шуба. Вас отметили, – Заводнов поднял указательный палец, – отметили сверху!!! По проверенным данным вы оба в недалеком будущем будете награждены почетными грамотами!
– А-а-а-а-а! – зашелся от смеха Костиков. – В недалеком будущем… Почетными, блин, блин, блин грамотами! А-а-а… гы-гы-гы-гы… Борисыч… ты счастлив?
– Да, ладно, Серега, не ерничай, – потупился Клюев.
– А-А-А!!! Не ерничай, блин! Гы-ы-ы-ы… Владимир Иванович… гы-гы-гы, вы-то сами… гы-ы-ы… Нет, я не могу… Лучше выпьем, пока не расплескал…
– Выпьем! – серьезно молвил Заводнов.
– Выпьем, товарищ полковник, – поддержал Клюев. – За ваше очередное заслуженное звание!!!
– Давайте… – утер выступившие от смеха слезы Серега
Чокнулись, выпили, закусили.
– Здесь, скульптор Шуба, такое дело, – немного погодя сказал Заводнов. – Я про твой уникальный эксперимент…
Подполковник замолчал, глядя на Костикова, который тоже молчал, сосредоточенно сдирая чешую с очередной воблы.
– Эксперимент, благодаря которому мы бандитов обнаружили… Ценности государству вернули… С тебя и других невинных людей все подозрения сняли…
– Я сам такого эффекта не ожидал, – сказал, Серега. – Жаль, повторить не удастся.
– Почему не удастся? – вскинул седые брови Заводнов. – С теми-то пластилиновыми копиями удалось!
– Случайно, – Серега вгрызся в воблу.
– Шуба, – обратился к нему Клюев, – А те твои экспериментальные людишки сейчас в каком состоянии? Хочется на них взглянуть.
– Взглянуть не получится. А в каком они состоянии – понятия не имею. Во всяком случае, когда я их продавал, все свои уникальные способности людишки растеряли и стали обыкновенными пластилиновыми фигурками.
– Ты и их продал? – удивился Клюев. – Когда успел? Я же только позавчера в покупатели к тебе напрашивался.
– Борисыч, у тебя все равно бабла бы не хватило, – пожал плечами Серега. – А вчера богатенький покупатель нашелся. Мне же срочно деньги понадобились. Кредитор потребовал долг вернуть. Так что…
– Эх, Шуба, Шуба, – в сердцах махнул рукой Клюев и взялся за коньяк.
– Кому хоть продал-то? – словно бы невзначай поинтересовался Заводнов.
И тут Серега непроизвольно сделал «ход конем»:
– Да есть у меня один знакомый собиратель, которому бабло девать некуда. Борисыч, я тебе о нем рассказывал. Артур Арутнянович Новиков, – говоря это, Серега смотрел не на Клюева, а на подполковника, – скажет ли ему что-то это имя? Однако Заводнов на упоминание Арутюняновича не отреагировал, возможно, – лишь внешне.
– Вот этот Новиков все скопом у меня и купил за неплохие зелененькие тугрики. Не веришь – можешь убедиться – вчера нижнее отделение серванта было битком пластилином забито. Теперь там пустота.
– Да видел уже, видел…
– И за сколько продал? – не отставал Заводнов.
– Не скажу, Владимир Иванович. Хотя, вашей зарплаты, даже – двух зарплат на мою пластилиновую фигню не хватило бы. Борисыч может подтвердить – позавчера две девчонки за две мои новые поделки триста зеленых отвалили…
– Не понял? – вновь вскинул седые брови подполковник. – Сколько же тогда «Три охотника» стоят?
– Борисыч, у меня цены стабильные. Помнишь? Озвучить сможешь?
– Одна фигурка – сто баксов, антураж – от пятидесяти, – принялся загибать пальцы Клюев. – Итого, Владимир Иванович, если перевести на рубли, подарок, который вы сделали товарищу генералу, по шкале скульптора нашего Шубы стоит порядка десяти тысяч рублей. И это – без шуток, поверьте.
– Ни себе фига! – выдал подполковник и в очередной раз вскинул брови, чем заставил и капитана, и сержанта улыбнуться. – Получается, скульптор Шуба, Сергей Михайлович, я перед тобой в долгу? Особенно, если учесть, что еще одна звездочка на моих погонах – твоя заслуга!
– Все нормально, Владимир Иванович. Я почетную грамоту на самом видном месте повешу, – Сереге стало весело.
– Да-а-а… Я даже не знаю, как теперь к тебе подъехать с, как мне казалось, очень заманчивым предложением…
– Владимир Иванович, – обратился к подполковнику Клюев. – Мы с Сергеем Костиковым друзья. Пришли к нему в гости, он нас радушно принял – все по-людски. Я бы даже сказал – по-товарищески, по-дружески. Чего тут вола за хвост тянуть!
– Да, надо выпить, – решительно кивнул подполковник. А когда выпили и закусили, посерьезнел:
– Ту такое дело, Сергей Михайлович. Маньяк в нашем округе появился. Нападает в подъездах на молодых девушек. И вот же сволочь, бьет по позвоночнику чуть пониже шеи, тем самым парализуя жертву, и в таком вот жутко беспомощном состоянии ее насилует, при этом напевая песенку: «Ты меня никогда не увидишь, ты меня никогда не забудешь…» А потом уходит, ничего из ценностей не забирая, но оставляя молодую-красивую валяться на полу в подъезде – мало того, что изнасилованной, так еще и парализованной…
– Господи, – закрыл глаза Серега. – Есть же уроды жизни. А вы еще против ужесточения смертной казни…
– Видимо, у маньяка-песенника фишка такая, – продолжил за начальника Клюев. – Оставлять жертву живой, чтобы она, парализованная, сознавала, что это был ее последний секс, что никто на нее в таком состоянии, когда ни руками, ни ногами не пошевелить, впредь не позарится. Разве что сам песенник. Ведь он же, скот, прежде чем уйти, напоследок, как бы обещал только что изнасилованной жертве, мол, жди меня, и я к тебе когда-нибудь вернусь. Только очень жди…
– Ублюдок!
– Мы должны его найти, скульптор Шуба, – сказал Заводнов. – Есть надежда, что с твоей помощью…
– Объясните, пожалуйста, товарищ подполковник – с какой-такой моей помощью? Предлагаете караулить в подъездах…
– Предлагаем вновь задействовать твой уникальный эксперимент, – сказал Клюев. – Чтобы ты сделал пластилиновую копию этого маньяка и, возможно, она… подскажет…
– Борисыч! У тебя с головой все в порядке? Соображаешь, о чем говоришь?
– Погоди, Шуба! Ведь ты же слепил не только копию Лисавина, которая навела нас на прототипа, но и меня самого в пластилине скопировал! И от моей копии умудрился узнать, какие именно «Ессентуки» предпочитает некий хитрый человек.