Вдруг Семён начал целовать её шею. Сначала Вера чуть не отпрянула, не понимая, хорошо это или плохо. Ведь ничего такого у неё с ним не было раньше. Уж не слишком ли он пьян?
Она почувствовала его поцелуи на шее, на лице и губах, и уже не могла сопротивляться. Девушка всегда хорошо относилась к Семёну, ей нравилось его общество, а эти неожиданные ласки приятно удивили её. И она, недолго думая, поддалась соблазну.
Потом они пошли в другую комнату, а через некоторое время вовсе покинули квартиру друзей и вышли на улицу. Они вдохнули свежий и холодный воздух глубокой ночи. «Наверное, он протрезвел», – беспокойно подумала Вера.
Они шли сначала молча по тёмной улице, не держась за руки. Холодный воздух освежал сознание, и Вере уже не так хотелось спать. Она глядела на ночной мрак ясными и широко открытыми глазами. Семён шёл рядом, задумчиво опустив голову. О чём он думал в этот момент, один Бог знает.
– Ну что, будем лезгинку танцевать? – спросила обеспокоенная Вера, чтобы прервать неловкое молчание.
– Да нет, что-то не хочется, – усмехнулся Семён. В его светлых глазах отражались белые блики от светящихся фонарей.
– Мда… Весело тогда было после той прошлой вечеринки, – ответила Вера.
– Сегодня тоже нам было весело, – улыбнулся Семён. – Не хочешь, кстати, в магазин сходить? Мне нужно разменять деньги, чтобы заплатить за такси.
Они зашли в первый попавшийся магазин, который работал круглосуточно. Там не было никого, кроме кассиров и персонала в форме. Вера тут же вспомнила, что ей нужно было купить молоко и хлеб, а Семён взял себе творог. После совершения столь важной покупки в три часа ночи довольные ребята с пакетами вышли на улицу и вызвали такси.
Они говорили о какой-то ерунде. О продуктах, носках, жирафах, видах макарон, и, конечно же, не забыли упомянуть нестабильную политическую ситуацию в Сирии. Когда эти двое сели в такси, их забавные, непринуждённые и порой даже несуразные разговоры никак не могли закончиться…
Им было очень весело и хорошо.
Вера и Семён вышли из метро.
– Ну что, знакомься, это мой район, – произнёс Семён, небрежно проведя рукой.
Вера усмехнулась и огляделась по сторонам. Её окружали серые, ничем не примечательные дома, а прямо напротив метро возвышался торговый центр. Вокруг него ходили совершено разные люди: и модные подростки, и мужчины с Кавказа, и пожилые женщины с внуками, и молодые люди в костюмах. Эта разношёрстная толпа сновала туда-сюда, а отчаянно спешившая куда-то женщина чуть не сбила Веру с ног.
– А где твой дом? – спросила она у Семёна.
– О, до него нужно идти минут пятнадцать-двадцать. Прогуляемся?
Вера была не против. Они пошли дворами в неизвестном ей направлении и двигались так быстро, что девушка никак не могла запомнить дорогу. Семён, для которого этот путь был самым привычным на свете, начал на ходу рассказывать всякие истории, произошедшие в этих краях.
– Вот здесь, – говорил он, – живёт бывший военный. Если он тут гуляет, ты рискуешь застрять с ним надолго, выслушивая его рассказы о своей жизни. Так просто он от тебя не отстанет. А здесь ходит психически больной. Он безобидный парень, но от него тоже так просто не уйти… А здесь обычно сидят три алкаша и предлагают мне выпить каждый божий день. Помню, было дело…
Таких занимательных историй было много, и Веру это очень забавляло. В её дворе не было таких колоритных личностей.
Дом Семёна оказался одним из самых простых серых зданий, которых было очень много вокруг. Он сливался с мрачным апрельским небом, застланным хмурыми тучами.
– Не хочешь поесть? – предложил Семён.
– Хочу, – ответила Вера. Она очень проголодалась.
– Знаю я тут один хороший ресторан, – сказал парень. – Там очень вкусная еда. Пойдём туда?
– Пойдём.
Вере вдруг стало очень весело. Семён умел поднять настроение и удерживать этот бесшабашный порыв души на долгое время.
Изумрудный и золотистый силуэты всё ещё стояли друг напротив друга, и их обволакивал фиолетовый туман. Волны мягко покачивались из стороны в сторону и отражали яркий луч света, соединявший эти два сердца. Он всё ещё светил, придавая холодному пространству видимость тепла.
Вдруг послышалось чьё-то пение. Сначала оно было тихим, как голос совести, раздающийся внутри каждого из нас. Но постепенно вокал становился всё громче. К нему присоединялись и другие голоса, в том числе и мужские, и вскоре они заполонили всё звуковое пространство фиолетового вакуума. Было сложно понять, кого в этом хоре больше, мужчин или женщин. Все голоса звучали в унисон.