Когда я вернул повязку на место, Хелен вздохнула, и вздох вызвал приступ кашля – тяжелого и какого-то булькающего. Рот ее чем-то наполнился. Она слабо протянула руку к лежавшим на тумбочке салфеткам.
– Вот здесь, – произнес я.
Взял салфетку и прижал к ее губам. Хелен выплюнула комок мокроты, по цвету и консистенции напоминающий смородиновое желе. Значит, кровотечение в легких. Сейчас, когда тело уже начало справляться с болезнью, кровь коагулировала, и больная получила возможность избавиться от нее. Я снова сказал, что она молодец.
Бросив салфетку в мусорную корзину, я заметил, что пол буквально усеян такими же салфетками, каждая из которых похожа на цветок – красное пятно, окруженное белым венчиком.
5
Я торопливо направился в конференц-зал отделения М-2, по пути уворачиваясь от колясок, в которых везли пациентов в разные части госпиталя. Судя по всему, Ферлах уже поговорил с Мэдисон и Хэммилом о закрытии этажа, и разговор, скорее всего, оказался успешным. Во всяком случае, он прошел быстро и привел к определенным результатам.
Когда я открыл дверь в конференц-зал, в мою сторону повернулось сразу пятнадцать голов. Один лишь Ферлах не пошевелился – он продолжал внимательно листать целую стопку бумаг, при этом рассеянно почесывая лысеющую голову. Джин Мэдисон демонстративно посмотрела на часы, а потом на меня. Я улыбнулся ей и быстро обвел взглядом комнату, пытаясь рассмотреть, кто именно присутствует на совещании: все интерны, большая часть обслуживающего персонала, две сестры и два человека официально-административного вида.
Молодая женщина, ответственная за работу интернов, стояла перед белой доской с прикрепленными к ней медицинскими диаграммами. Она замолчала, ожидая, пока я усядусь рядом с Ферлахом.
Джин Мэдисон представила меня:
– Для тех, кто еще не знаком: доктор Маккормик, его прислал к нам Центр по контролю и предотвращению заболеваний.
Я поздоровался.
– Очевидно, в Атланте не учат пунктуальности…
– Джин. – Гэри Хэммил дотронулся до руки Мэдисон.
Я же предпочел смолчать.
– Продолжайте, доктор Сингх, – попросила Мэдисон.
Выступающая доктор Сингх продолжила свой доклад о состоянии Хелен Джонс. Медицинская история звучала почти также, как и в изложении Ферлаха: первоначальные симптомы, напоминающие грипп, кровотечение днем позже. Социальная история, однако, удивляла. Оказалось, что Хелен Джонс никогда не путешествовала дальше окрестностей Балтимора – ни разу за тридцать один год жизни. Это несколько обескураживало; нам с Ферлахом куда приятнее было бы услышать, что мисс Джонс только что вернулась из Конго или Колумбии. А теперь наш список потенциальных заболеваний значительно сужался.
Но, как я уже сказал, Хелен Джонс никогда не уезжала далеко от города, который когда-то получил странное официальное название «читающего города». Больше того, как оказалось, сама Хелен Джонс, возможно, никогда и не читала.
– Она живет в пансионате для людей с умственными отклонениями, который носит название «Раскрытые объятия», – продолжала свое сообщение доктор Сингх.
Итак, подумал я, значит, Хелен Джонс умственно отсталая. Интересно.
Доктор Сингх продолжала описывать историю употребления больной алкоголя, наркотиков и табака, которой, по сути, и не было. Рассказ продолжался и продолжался – доктор Сингх поведала нам уже вполне достаточно, чтобы сочинить детективный рассказ в духе Конан Дойла. Разумеется, мы должны были восхититься ее обстоятельностью и добросовестностью, только в данном случае нам от них не было никакого проку.
Я послушал еще несколько минут, пока не понял, что больше терпеть не в силах. А потому прервал:
– Простите, а где же жила Дебора Филлмор?
Филлмор – это фамилия второй пациентки, поступившей в госпиталь. А третью звали Бетани Реджинальд.
Доктор Сингх слегка опешила.
– Я еще не начинала докладывать о Деборе Филлмор. О ней потом.
Я ощутил, как все присутствующие в зале повернулись ко мне. Презентация пациентов обычно следует достаточно строгому протоколу, а я нарушал его, стремясь перескочить от Хелен Джонс к Деборе Филлмор. И тем не менее было важно, где именно жили все три женщины. А вот нам сидеть здесь на протяжении тех двадцати минут, в течение которых продолжалась презентация, как раз было и не обязательно.
– Доктор Сингх, – повторил я, – так где же жили Дебора Филлмор и Бетани Реджинальд?
Ферлах закрыл лицо рукой, нервно дергая себя за усы.
– Доктор Маккормик, – не выдержала Джин Мэдисон, – позвольте доктору Сингх закончить презентацию.
– При всем моем уважении, доктор Мэдисон, я пытаюсь представить историю возможного заражения. А значит, окружение, в котором жили эти женщины…
– Оно вполне может подождать, доктор Маккормик, – заключила моя оппонентка.
– Нет, не может.
Я снова повернулся к доктору Сингх. Та переводила взгляд с доктора Мэдисон на меня и обратно. Наконец она заговорила:
– Бетани Реджинальд жила в одной комнате с Хелен Джонс в «Раскрытых объятиях». А Дебора Филлмор – в другом пансионате под названием «Балтиморский рай».
– Благодарю вас, – произнес я.
Хотя я стремился следовать именно этой линии – выяснению обстоятельств жизни и условий заражения, – мне вовсе не хотелось подвергнуться линчеванию со стороны группы обиженных врачей. Поэтому я спокойно принялся делать заметки в маленькой записной книжке, которую всегда носил с собой. Тем временем доктор Сингх закончила наконец презентацию истории болезни Хелен Джонс. Присутствующие начали задавать вопросы – насчет анализов крови, вирусных культур и прочего. Очень хорошие, умные вопросы. Однако все это продолжалось мучительно долго и уже начинало сводить меня с ума.
Я повернулся к Ферлаху.
– А вам знакома история поездок двух других больных?
– Они никуда не выезжали, – коротко ответил он, глядя прямо перед собой.
– А вы бывали в этих пансионатах?
– Нет, Натаниель.
Не приходилось сомневаться, что Ферлах уже тоже начинал терять терпение от бесконечности заседания.
Я продолжал:
– Необходимо двигаться дальше. Нужно поговорить с другими девушками и побывать там, где они жили.
– Доктор Маккормик, – раздался резкий голос.
Я поднял глаза. Гэри Хэммил. Неужели я уже успел настолько всем здесь насолить?
– Вы можете представить нам собственное описание состояния мисс Джонс?
– Да.
– Хорошо. Так будьте добры, поделитесь с нами своей мудростью.
Я посмотрел на Ферлаха – тот выглядел чрезвычайно напряженным. Причем трудно было сказать, раздражен ли он моим поведением или начинающимся перед его глазами отвратительным кулачным боем с медицинским уклоном.
– Доктор Хэммил, мне кажется, что я принесу куда больше пользы, если смогу предотвратить дальнейшее распространение заболевания. На данный момент мы обладаем географическими координатами, которые позволяют определить, где именно возникло заболевание.
– Доктор Маккормик…
– А ваши специалисты – высшего класса. Даже и не знаю, смогу ли я что-нибудь добавить с точки зрения ухода за больными.
– Доктор Маккормик! – снова раздался голос Джин Мэдисон. И шея, и лицо ее покрылись красными пятнами – она и нервничала, и сердилась одновременно. – Вы находитесь здесь по приглашению госпиталя. А поведение ваше – на грани нарушения субординации. Вы откровенно рискуете подорвать отношения между нашим медицинским центром и своей организацией в Атланте.
– Но, Джин, на самом деле доктор Маккормик присутствует здесь по приглашению органов охраны общественного здоровья. Его роль изменилась, – спокойно заговорил Ферлах. – Итак, доктор Маккормик, почему бы вам не изложить свое понимание состояния мисс Джонс? Поскольку мы считаем, что все три случая заболевания связаны между собой, ваше описание вполне подойдет и двум другим пациенткам.