— Двигатель? — спросил он, поднимая брови.
— Мой папа и я собирали машины с нуля — это было нашим делом. У нас всегда был старый двигатель, который нужно подправить.
— Cobra? Ты собирала её? — я увидела, что он рассматривает мою машину, словно оценивая.
— Да, это заняло шесть месяцев, но она стоит каждой секунды.
— И обуви? — спросил он, наклоняя голову немного в сторону. Посмотрев на свою татуировку, я улыбнулась. Это было мило, старый автомобиль с сидениями, подстроенными специально для высокого каблука. Конкретно эта часть была моей.
— У меня есть небольшая навязчивая идея насчёт каблуков. Ладно, насчёт любой милой обуви, — пробормотала я, глядя вниз на стол.
— Мне нравится твоя обувь: она делает твои ноги бесконечными.
Я попыталась направить разговор в обратное русло, спрашивая о его работе. Он рассказал немного, но как бы я не интересовалась, мне удалось узнать о Мэйсе совсем мало, помимо того, что он много ездил в командировки, и последняя затянулась на два года. Существовало что-то успокаивающее в том, как он говорил на эту, почти болезненную, тему. Он дошел до той точки, когда косвенно намекнул мне на то, что тема закрыта. Могу сказать, что он не любит говорить о себе. Постоянно направлял разговор на меня и отвечал вопросом на вопрос, чем раздражал меня. К счастью, Мэйс предложил поиграть в бильярд.
– Давай, детка. Я покажу тебе, как играть,– сказал он, направляясь к столу.
Я ненавижу то, как он это сказал.
Я должна была разозлиться на то, что он подумал, будто я не умею играть, но вместо этого я решила просто идти с ним. Вряд ли Мэйс знал, что в детстве я играла со своим отцом и побеждала его младшего брата, хотя бы раз в неделю. У Трипа, Тини, Реми и меня был ритуал — приходить сюда каждую пятницу. Мы ходили к Бобу, чтобы поиграть в пул, выпить и встретить выходные. Трип ненавидел проигрывать мне, но он принимал поражение как мужчина практически каждый раз.
Я решила, что могу получить от этого массу удовольствия, подошла очень близко и наклонилась к нему, чтобы высказать реплику и прошептала с искусной невинностью, хлопая ресницами:
— Мне нужна эта палка-штуковина. Подожди. Мы должны сделать ставки, не так ли? Именно так делают на теле-шоу.
Он усмехнулся.
— Малышка, я не возьму твои деньги. Было бы чертовски жестоко пинать лежачего щенка.
С лёгкой улыбкой он отвернулся, чтобы разбить шары. Я закусила губу, сдерживая смех, и сконцентрировалась на том, чтобы удержать лицо чертовски серьезным.
Я захныкала:
— Но я действительно хочу сделать ставку. Всего пятьдесят долларов. Да ладно, это будет весело, а если я проиграю, ты в любом случае купишь мне на них напитки. Да ладно тебе, Мэйс. Пожалуйста?
Он обернулся и закатил глаза, и пробормотал.
— Хорошо. Но только одна игра со ставкой, детка. Я не хотел бы, чтоб ты всю ночь ходила расстроенная.
Самоуверенный мудак!
Это было своего рода мило, когда он думал, что сможет победить меня. Обзовите меня самодовольной, но я знаю, что действительно хороша в этом. Чертовски хороша, на самом деле. Я просто надеялась, что он не был лучше меня.
— Как я могу понять какие из шаров мои? — спросила я, притворяясь бестолковой.
— Тот, кто первым попадет шаром в лузу, получает сет, — он подтянул меня ближе к столу, туда, где стоял он, и взял два шара, — смотри, один шар меньше, а другой больше, — рассказывал он мне то, что я и так знала.
Кусая губу, что, как я надеялась, подходило для образа пустоголовой, я сказала:
— Что это значит?
— Полосатый и однотонный, видишь? Там есть наборы каждого вида, — он улыбнулся, и его лицо приняло дерзкий вид.
— О, я поняла. Секунду. А кто первым будет бить? — польстила я ему.
— Милая леди может бить.
— Лесть может легко завести тебя на вторую базу. Скажи мне, как по ним бить. Я должна просто тыкать в них палкой? — спросила я, немного отворачиваясь, чтобы он не заметил, что я пытаюсь унять смех.
Он улыбнулся мне и покачал головой.
— Нет, ты должна подойти к белому шару — просто иди сюда, я покажут тебе.
Я едва смогла стереть ликование со своего лица, когда подошла к его стороне бильярдного стола. Мэйс подошёл сзади и прижался своим твёрдым телом к моему. Он откинул мои волосы назад и нежно поцеловал в шею. Потом пробормотал:
— Вот, детка. Держи кий вот так.
Он установил мою руку на кие, его большая рука обхватила мою, значительно меньшую.
— Держи руку прямо здесь, на столе, — его голос стал намного тише.
Я сделала вид, что сосредоточена на игре, но мой мозг был сконцентрировал на той твердой длине, которая прижималась к моей заднице.
— Отводи назад.
Я перенесла кий минимально вдоль линии наших тел, мои вдохи превратились в короткие очереди — я становилась всё более и более возбуждённой.
— Да, именно так.
Он наклонился надо мной, слегка расставив ноги, положил руку на кий сверху моей, его дыхание щекотало мой затылок. От запаха мыла и эрекции, которая прижималась к моей заднице, мои трусики стали влажными. Моя девочка немного сжалась при мысли о нём, изгибающимся надо мной без одежды и без зрителей. Я нарочно пропустила удар на милю: хотя, возможно, такой эффект на меня произвели его губы, когда он поцеловал прямо за ухом и хрипло прошептал:
— Должен сказать, мне нравится, когда ты стоишь передо мной, вот так согнувшись.
Я немного забыла о том, что мы в общественном месте. Закрыв глаза, я снова растаяла.
— Ты хорошо пахнешь.
И это действительно так. Пахло мускусом, немного деревом и на сто процентов мужчиной.
Холодный воздух скользнул по мне, когда он отошел, чтобы сделать удар, оставив мне небольшое чувство потери.
Я притворялась бестолковой первую половину игры, намеренно пропуская удары, и задавая глупые вопросы, на которые заранее знала ответы.
И это было настолько весело, что временами трудно было не расхохотаться.
Мэйс помогал мне, рассказывая как поставить кий и выстроить шары.
— Не волнуйся, детка, некоторые люди просто не созданы для бильярда, — и он снова ошибался, а я пыталась скрыть смех, кусая губу и выдавая его за волнение.
— Знаешь, ты очень хороший учитель, —я опустила ресницы и полагалась на милую до боли улыбку.
— Ещё несколько свиданий, куча практики и ты в кратчайшие сроки будешь играть как профессионал.
Он снова становился мудаком.
Пришло время играть так, чтобы выиграть. Я хотела убраться отсюда, желательно куда-нибудь, где я могла бы снять с него серую рубашку Henley (прим. переводчика - Henley(англ.) фасон мужской рубашки без воротника, вертикальный вырез с пуговицами или кнопками), и расстегнуть кнопки на его черных джинсах. Когда он подошёл, чтобы ударить по шарам, я немного наклонилась над столом, выставляя моё декольте в виде, едва пригодном для показа общественности.