Скарлетт снова посмотрела на мою татуировку, а затем на фотографию Белль, которую всё ещё держала в руке.
— Она красивая, Мэйс. Очень похожа на тебя.
Я мысленно поблагодарил её за то, что она не начала извиняться. «Извините» - это такое дерьмовое слово, которое слишком часто используется не по назначению. Я не заслуживал и не хотел её сочувствия. Смерть Беллы была на мне.
Взяв фото из протянутой руки Скарлетт, заметил, что она слегка дрожит. Я посмотрел ей в лицо, и слеза скатилась по её щеке.
— Не плачь, детка. Так больно смотреть, как ты плачешь, особенно мне, — я поднялся и вытер её слезу большим пальцем.
— Я ненавижу, что у тебя была такая потеря. Я ненавижу то, что это случилось с тобой, с ней, — я увидел боль в её глазах. Скарлетт не жалела меня. Она чувствовала мою душевную боль. Именно так я влюбился ещё больше во всё, чем была Скар.
Я мог видеть, что вопросы пробегают в её голову. Скарлетт могла играть роль жестокой, «ничего не может сбить меня с ног»-цыпочки, но всё, что она чувствовала, отражалось на её лице. Пришло время открыть ящик Пандоры и рассказать ей всё. Правду. Я боялся, что она уличит меня в том, что на самом деле было причиной, по которой моя дочь сейчас мертва. Я потянулся вперёд, взял ладонями её красивое лицо в слезах и дал ей, я был уверен, наш последний поцелуй. Мои руки обнимали её за голову, пальцы скользили по мягким волосам, мои губы коснулись её. Я принял решение.
— Подходи и садись, тебе нужно кое-что знать.
Глава 12
Мэйс сидел передо мной на кожаном диване в комнате отдыха и выглядел очень потерянным. Моё сердце болело за него, за маленькую девочку, которая была для него всем, его малышкой. Её крошечные ручки были обёрнуты вокруг его шеи, а их лица прижимались друг к другу, так счастливо улыбаясь в камеру.
Я не хотела спрашивать, что случилось с Белль. Это казалось неправильным. Мэйс расскажет мне, как только придёт время. Время пришло намного быстрее, чем я думала, и я не была уверена, что смогу справиться с болью, которая пронзала его голос.
— Я встретил мать Белль, Жанелль, когда мне был двадцать один год. Какое-то время мы просто дружили, а потом начали встречаться. Она была милой и задумчивой. Она была той девушкой, которую я хотел привести домой и познакомить с Ма. Мы встречались около восьми месяцев, до того как она осталась ночевать у меня. Сначала я думал, что это моё воображение, но она изменилась за одну ночь. Она стала сукой. Она грубила Ма и девчонкам. Всё время язвила и требовала. Несколько месяцев спустя моё терпение лопнуло, и я сказал, что между нами всё кончено. Она предостерегала меня, но когда я взял быка за рога и объявил, что ухожу, она заявила, что беременна.
— Я остался. Сначала я не был уверен, что ребенок мой. Мы были очень осторожны. Я никогда не спал с ней без презерватива. Несмотря на то, что мы были в постоянных отношениях, я никогда не чувствовал себя достаточно комфортно. Я был молод и не хотел рисковать. Жанелль показала мне, что она была той, кто готов на что угодно, даже на грязную игру, лишь бы получить то, чего она хочет.
Он сделал паузу и глубоко вдохнул. Я видела, как тяжело ему снова переживать это. Его тело было напряжено.
— Что значит «играть грязно»? — тихо спросила я. Мне уже не нравилась эта женщина, потому что она воспользовалась добротой такой любящей семьи и отнеслась к ним, как к дерьму.
— Она перестала контролировать контрацепцию, и позже я узнал, что она прокалывала презервативы, пытаясь забеременеть, она знала, что я уже готов всё закончить. Она призналась мне позже, что это был её способ заставить меня остаться.
Руки Мэйса так сильно сжали кружку с кофе, что, я думала, она может расколоться, его челюсть подрагивала от гнева. Мой собственный «уровень злости» очень быстро усилился. Я никогда не пойму, как можно сделать что-то подобное, — обмануть кого-то ради того, чтобы он остался, - родить ребёнка из эгоизма, а не любви.
— Ты тогда остался? — тихо спросила я.
Мэйс посмотрел на меня, ища что-то на моём лице, я не была уверена что.
— Я остался, но ненадолго. Когда я ушёл, Белль было около года. Я приходил к ней, но мы не проводили слишком много времени вместе, потому что я неделями работал, тренировался и ещё из-за кучи всяких дерьмовых причин. Если бы я остался дома, остался с ней…
Глаза Мэйса заблестели от непролитых слёз, и моё сердце окончательно разбилось.
— Когда Жанелль была с ней, она всё чаще выпивала. Я не знал об этом. Несколько раз, когда забирал Белль, я чувствовал запах алкоголя в её дыхании. Я говорил об этом, но эти разговоры никогда не заканчивались спокойно, и я не хотел, чтобы Белль слышала, как мы ругаемся. Мы ссорились, когда Белль была с Ма. Она играла, заставила меня поверить, что это был просто глоток напитка. Мне следовало догадаться. Я должен был тогда взять Белль с собой.
Боль в его голосе разрушала меня. Я поклялась не влюбляться в мужчин, но поняла, что чувствую к нему больше, чем должна. Это означало, что я вляпываюсь в большие неприятности.
— Я ехал домой с местной операции. Я пошёл к Жанелль, чтобы забрать Белль. На этих выходных я должен был быть с ней. Я вошёл в дом через входную дверь. Белль не было, поэтому я вернулся, думая, что она играет в песочнице. Её не было и там, — Мэйс глубоко вдохнул и, казалось, потерялся в воспоминаниях. История, которую он рассказывал, будто его личный кошмар, оживала перед ним. Разбитое выражение застыло на его лице, а глаза остекленели.
— Я оглядел весь двор. Когда мои глаза скользнули к бассейну, я заметил её. Она плавала в бассейне, лицом вниз, её волосы расстилались вокруг неё. Она не двигалась. Я бросился к бассейну и вытащил её, положив на траву. Она не дышала. Мне нужно было заставить её дышать.
Мои руки снова и снова нажимали на крошечную грудную клетку в попытках вернуть дыхание. Ощущение её безжизненного тела под моими руками было невыносимым.
Страх за неё охватил меня, она не двигалась и не реагировала, что раздирало моё сердце.
Звуки, которые она издавала каждый раз, когда я вдувал воздух ей в рот, я не забуду никогда - это преследует меня. Даже когда просил её вдохнуть, я знал… где-то в моей голове я осознавал, что она ушла.
Приехала машина скорой помощи, и медики взяли мою ответственность на себя… всё, что я мог делать, это стоять там и смотреть, как они пытаются вернуть мою маленькую девочку.
Я был бесполезен. Я не мог ничего сделать, чтобы она пришла в себя.
Медики были повсюду. Они вводили ей Бог знает что, чтобы вернуть её. Они так старались вернуть её, а всё, что я мог делать, это наблюдать, как она уходит.
Её кожа выглядела нормально, а лицо было таким, будто она просто спит.
Я просто хотел растормошить её. Я продолжал повторять:
— Пожалуйста, детка, просто проснись… Я здесь, папочка здесь, крошка.
Они подняли её и положили на каталку в машину скорой помощи, а я пошёл за ней.
Всю поездку в больницу я мог наблюдать, как они надавливали на её грудь снова и снова.