Чтобы успокоиться, капитан повернулся к Маккою и его людям. Большинство из них выглядело совершенно нормально. Ухура совсем не изменилась, но рядом с ней шла, скакала, прыгала, ползла масса всякого зверья со всех планет. В самых первых рядах он заметил Лиа Бурке, с ней тоже ничего не произошло, если не учитывать нависавшую над ней тень, как будто рядом шло существо невероятных размеров. И Маккой…
Доктор, почувствовавший взгляд Кирка, прервал свой разговор с какими-то сопровождавшими его людьми и подошел к капитану. Когда он приблизился, Джиму пришлось закрыть глаза. Маккой не просто светился, он обжигал, даже на расстоянии, как горячее солнце пустыни. Кирк всегда знал, что Боунз искренне беспокоится о своих пациентах, но он не был готов увидеть всю правду. Это была страстная преданность жизни, милосердие и желание нести здоровье всему живому. Джим ощутил вдруг прикосновение смерти, а может, – энтропии, которая скреблась в нем и рвалась наружу. Она чувствовала враждебность этого света и пыталась убедить в этом Кирка, но тот твердо стоял на своем, пытаясь угадать, сможет ли он дотронуться до Маккоя и вынести обжигающую волну жизни, которая войдет в него, если он сделает это.
– Джим, с тобой все в порядке? – послышался знакомый голос, и рука прикоснулась к его запястью.
– Никак не лучше, – ответил Джим, слишком пораженный, чтобы сказать что-то еще или открыть глаза. Странно, но это было именно так. Прикосновение Маккоя наполнило его ощущением жизни даже большим, чем он мог вынести, но постепенно оно стало вполне переносимым. Он попытался не показывать, что ему просто необходим глоток воздуха, затем бросил эти тщетные попытки и жадно вдохнул, надеясь, что Боунз подумает, что он просто устал от долгого путешествия, «Скрытых натур здесь быть не может, – подумал Кирк. – Все тайное здесь быстро становится явным. Это не самое лучшее место, чтобы тут оставаться надолго».
– Просто отдышись как следует, и все пройдет, – смущенно уговаривал его Маккой. – Извини, я все время об этом забываю, а Оно снова напоминает о себе.
Джим открыл глаза и обратил внимание, что теперь смотреть на Боунза было гораздо легче, хотя яркость нисколько не уменьшилась. Маккой поддержал Джима под локоть.
– Я просто хочу помочь людям, – не без удивления сказал он. – А получается… Опасная штука. Эта броня не тяжелая?
Джим отрицательно покачал головой, не понимая, о какой броне идет речь.
– Нисколько, – ответил Кирк. – Боунз, ты обратил внимание на остальных?
Маккой оглянулся и кивнул.
– И не только на людей, – сказал он. – Мне кажется, если бы даже наш экипаж не был таким дружным раньше, то теперь точно бы стал.
– Капитан, – послышался еще один знакомый голос. – Вы в порядке?
Джим оглянулся, увидел Спока и снова ослеп от яркого света, но на этот раз он не смог отвести глаз. Спок тоже нисколько не изменился, но его душа предстала перед ним, прикрываемая лишь аурой интеллекта, Джим хорошо знал этот деятельный, любознательный, холодный мозг, ищущий ответы на все. Но теперь он видел, откуда исходила вся эта активность, – из уверенности Спока, который считал, что главная цель его жизни – отыскать истину, а когда найдет, – поведать о ней всему свету. Он видел флюиды, исходящие от той части его мозга, которая заведовала его земным наследством. И хотя вулканская природа подавила ее, она то и дело прорывалась в виде шуток и веселых перепалок с Маккоем. «И в течение всех этих лет его великий мозг спокойно подчинялся всем моим приказаниям? Но почему? Он бы мог сделать такую карьеру…» Ответ пришел сам собой: лояльность – одна из самых беспричинных и нелогичных черт. А Спок уже давно решил для себя, что эта частица его жизни не подчиняется никакой логике.
– Спок, – произнес Джим, не зная, что сказать дальше, как выразить свои мысли, но неожиданно его захлестнула волна теплых чувств, и он понял все.
– Со мной все в порядке, – ответил он и снова взглянул на Маккоя. Тот с любопытством смотрел на Спока.
– Леонард, – обратился к нему Спок. – По-моему, ты сейчас не открыл для себя ничего нового. Впрочем, как и я.
Тень улыбки промелькнула на его лице:
– Тебе не следует так расстраиваться из-за того, что все твои темные, отталкивающие стороны стали заметны всем. Я знал о них и раньше. Самое очевидное сейчас то, что каждый из нас является не таким уж безнадежным.
– Это замечание может оказаться полезным. Главное понять, почему это настолько очевидно, – проворчал Маккой.
– Мне кажется, вы уже поняли, что здесь происходит, доктор. Истинные натуры выходят на свет, раскрываются таланты и наклонности. И все из-за антиэнтропической природы этого пространства. Очень высока вероятность того, что мы увидим здесь еще более странные вещи.
– Домыслы, – высказал свое мнение Кирк, сомневаясь, что Спок обратит на него внимание.
– Как раз наоборот. Границы между разумами становятся все тоньше, как и предполагал доктор. Но результатом будет то, что люди станут еще человечнее и гуманнее, чем сейчас. Я не могу точно определить причину происходящего. Возможно, это какая-то особая функция мозга или особенности данного пространства. Но нам нужно сделать все возможное, чтобы выяснить причину. Эти сведения могут пригодиться нам в том месте, куда мы собираемся.