Ненависть в его голосе потрясает, ошеломляет меня до глубины души. Он хватает меня за плечи. Когда я качаю головой туда-сюда, то мои слезы льются таким же потоком, как и его.
Он падает на колени, обхватив мои ноги своими руками, его гнев превращается в печаль. Он плачет, я опускаюсь на пол. Мои пальцы пробегают по его густым волосам, утешая его, а он плачет еще сильнее. Затем я обхватываю его своими руками, его голова утыкается в мою грудь. Мы сидим так некоторое время. Никто из нас не отстраняется. Он держит меня так сильно, и это заставляет меня так же крепко к нему прижиматься.
Его рыдания разрушают меня, я плачу вместе с ним. Я не знаю всей истории о его сыне, но прямо сейчас, не смею ни о чем спрашивать. Я просто его держу. И слушаю, как разбивается мое сердце и падает рядом с его уже разбитым сердцем.
Глава 20
Хьюстон
Прошел месяц с тех пор, как умер Натан. Доктор Фланиган говорит, что будет полезно вести журнал. Я в этом сомневаюсь. Жизнь без Натана стала невыносимой. Дженнифер больше на меня и не смотрит. Она во всем винит меня. Я сам себя во всем виню. Это была моя вина.
Мне больше нет смысла оставаться в Чикаго. Я потерял цель в жизни.
Прошлой ночью Дженнифер попыталась убить себя, поэтому она отправилась жить к своей матери. Ей нужна помощь. Я типа думаю, что нам обоим она нужна. Но я должен быть сильным. Быть тем, кто удержит семью вместе. Но мы больше не семья. Я решил, что вернусь в Нью-Йорк. Как я могу быть врачом, если не смог спасти даже своего собственного сына?
Марли держит меня, пока я плачу. Полный неудачник, который не может удержать в себе свое Дерьмо. Два года назад в этот день у меня забрали Натана.
Мои слезы стихли. Я не знаю, как долго мы сидим на полу, и мне все равно. Я бы остался здесь навсегда, если бы это избавило меня от боли. Но это не так. Ничто меня от нее не избавит.
Черт, ничто никогда не избавит меня от этой боли.
Вина. Сожаление. Выворачивающее все внутренности ощущение потери ребенка.
Говорят, что родители не должны переживать своих детей. Я никогда в полном смысле не понимал этих слов, пока не умер Натан.
— Марли, — я поднимаю голову и смотрю в ее мягкие зеленые глаза. Она молчит, и я ценю это. В моей голове все спутано. Я не могу составить буквы в слова, чтобы рассказать ей свою историю. Но, я хочу ей рассказать. Я хочу, чтобы она меня знала.
Вытираю слезы.
— Я готов тебе рассказать.
И снова она не говорит, а просто меня обнимает.
— Ты можешь представить, что любишь кого-то больше чем себя? Любишь до такой степени, что если бы вы оба были голодны, то сделал бы все на свете, чтобы его покормить. Любишь до того, что если бы земля вокруг вас была в огне, то ты пронес бы его через огонь, — слезы угрожают упасть, и она смотрит на меня без осуждения. — Любишь так сильно, что если бы ты мог, то с радостью отдал бы за него свою жизнь.
— Нет, — честно шепчет она.
— Он был моим ребенком. Моей гордостью и радостью. Моя жизнь изменилась в тот момент, когда он родился. Цель моей жизни стала заключаться в том, чтобы защитить его любой ценой, — я сильнее к ней прижимаюсь. — И, я его подвел.
Она похлопывает меня по спине, проводит ногтями по хлопку моей рубашки. Как поступила бы любая женщина, любящая мужчину.
Я насмехаюсь над этой идеей. Она никогда меня не полюбит. Никто не сможет.
Мужчина, не сумевший защитить тех, кого любит, — не мужчина вовсе.
— Как? — спрашивает она, отвлекая меня от моего горя.
Я немного приподнимаюсь и высвобождаюсь из ее объятий. Меня поддерживает стена, пока я пробегаю пальцами по своим волосам.
— Я опаздывал. Был сосредоточен на работе. Быть врачом — это тяжкий труд. В то утро мой будильник не сработал. Была моя очередь отвозить Натана в школу. У Дженнифер была встреча в старшей школе, где она преподавала. Мы стояли с ней на кухне и спорили, кто его отвезет?
Марли подползает ко мне ближе и прислоняется спиной к стене.
— И что случилось потом?
Мои глаза на краткий миг встречаются с нее.
— Мы облажались. Я попросил Джен поговорить с соседом, чтобы он отвез Натана в школу. Я поцеловал сына на прощание и выбежал из двери — я качаю головой, воспоминания об утренних событиях берут надо мной верх.
Марли обхватывает мою руку своими крошечными пальчиками, поддерживая меня, чтобы я мог продолжить.