Он дергает меня за руку, поворачивая меня. Прежде, чем я могу понять что происходит, он надавливает на голову и моя щека соприкасается с твердым деревом, а его рука производит громкую связь с моей задницей.
Я задыхаюсь. Он только что меня шлепнул.
Кровь приливает к моему лицу. Его большая рука повторяет удар, и он рычит. Этот звук тотчас же меня заводит. Между моими ногами становится мокро. Я хочу еще один шлепок.
Он отходит, отворачиваясь от меня.
Несколько мгновений я лежу без движения. Медленно поднимаюсь, широко раскрыв глаза, пытаясь понять что, черт возьми, произошло. Интересно, почему я не в ужасе.
— Увидимся завтра, — говорю я, скрывая свой шок.
Двигаясь словно в прострации, собирая свои вещи, я не спешу выйти из комнаты.
На самом деле, я не могу выдать какую-либо уместную реакцию. Что уместно в этой ситуации? Наверное, не желать, чтобы он использовал линейку вместо руки. И конечно, перед тем как выйти за дверь не одаривать небольшой улыбкой авторитетную фигуру, которая только что тебя отшлепала. А ведь именно это я и сделала.
Как только я выхожу за дверь его аудитории, то прислоняюсь к стене для поддержки. Мои ягодицы горят из-за следа его большой руки. Мои щеки горят из-за знания, что он меня отшлепал. Дважды. И, блин, мне понравилось. О’кей, я фантазировала об этом, но я никогда не ожидала, что он действительно это сделает. Моя фантазия только что стала реальностью, и как ни странно, я больше не чувствую себя раздраженной или уставшей. Как будто он своими шлепками избавил меня от негатива.
Кроме того, я возбудилась.
В столовой кампуса, хватаю себе кофе и прохожу небольшую дистанцию до библиотеки. Найдя столик в самом конце, я бросаю свою сумку, и блуждаю между библиотечными стеллажами в поисках нужного медицинского журнала. Наверное, я в шоке. Невозможно усваивать знания после того, как твой профессор тебя отшлепал. Он меня отшлепал! Как я буду смотреть ему в глаза после этого?
Я просто притворюсь, что ничего не произошло? Ну, я всегда могу перевестись в другой вуз, но… не буду делать этого. Потому что, видимо, я нормально отношусь к тому, что меня шлепает мой профессор. Боже, что со мной происходит? Я всегда была прилежной и ответственной, а мои старшие брат с сестрой были более беззаботными. Мой брат Эрик называет меня «Мудрейшая». Моя сестра Лекси называет меня «Умные штанишки». Я всегда помогаю им разруливать ситуации, направляю их по разумному пути, так как же я сама попала на эту дорогу в Капецвиль? Прежде чем я успеваю развить эту мысль, передо мной появляется мужская рука, чтобы взять медицинский журнал, который я не могу достать с высокой полки. Если говорить об этой руке… то, это — та рука, которая меня отшлепала.
Когда я разворачиваюсь, моя грудь прижимается к твердой груди Хьюстона.
— Что вы здесь делаете? — спрашиваю я.
— Я думаю, нам нужно обсудить то, что произошло, — говорит он, не отходя от меня.
Мой взгляд метнулся в проход, чтобы убедиться, что мы одни.
— Я не думаю, что это необходимо, — говорю я ему, отступая. Однако полка позади меня мешает мне отступить дальше.
Он подходит ближе.
— Марли… — он не может закончить, потому что не подумав, я подношу палец к его губам, чтобы остановить слова, которые вот-вот сорвутся с его языка. Он не может их здесь произнести. Не в публичном месте. Желательно вообще никогда.
— Послушай меня, — шепчу я, — все в порядке, на самом деле. И здесь не место обсуждать те вещи, которые не следует обсуждать, — если бы кто-нибудь услышал, как мы обсуждаем случившееся, последствия были бы суровыми и незамедлительными. Как его шлепки. Опять же, я проверяю проход и к счастью, никого нет. О, Боже! О чем он думает?
Очевидно, что он не думает, впрочем, как и я теперь, потому что он заставил меня потерять рациональную мысль, засасывая мой палец в свой рот. Он мокрый и теплый. Его язык скользит по моей коже, прежде чем он освобождает мой палец.
— Не затыкай меня, — говорит он. — Именно поэтому то, что произошло ранее, вообще произошло.
Я хватаю его за руку и тяну его за собой в укромный уголок прохода.
— Ты думаешь это было ошибкой? — этот уголок был плохой идеей, потому что теперь он прижимается ко мне, его высокое тело, словно стена, отделяет это небольшое пространство.
Его темные глаза сверлят мои.
— Да, — прозаично говорит он. Он отказывается говорить шепотом. Какую часть того, что мы находимся в библиотеке, он не понимает?
— Тссс, — я оглядываюсь вокруг него, в проходе все еще никого нет.
Его руки захватывают меня в клетку, и он устраняет каждый дюйм пространства между нами.