— Завтра я пришлю тебе полный отчет.
— А сейчас не можешь ничего сказать?
— Нет. Я убеждена, что мне необходимо все просмотреть еще раз. Не люблю поспешных суждений.
— Что ж, хорошо. — Похоже, она поражена моей готовностью прочитать книгу еще раз. — Но мне нужно, чтобы к пятнице ты ее уже вернула.
— Нет проблем, — говорю я и прощаюсь. Не знаю, как долго я спала, но для кое-какой серьезной работы я вполне готова.
Быстро одеваюсь и оглядываю себя в зеркало. Не так уж и плохо, думаю я, для человека с расстройством сна после того, как он, возможно, проспал несколько дней кряду.
Телефон снова звонит. Я отвечаю:
— Привет, Джеймс.
Пауза.
— Китти, откуда ты узнала, что это я? Нет, не то. Как у тебя дела? Я скучаю.
— Я догадалась.
— Хочешь, чтобы я зашел?
— Нет, я сама приду к тебе. — Знаю, он облегченно вздыхает, беззвучно, потому что он всегда такой вежливый. Ему плохо от этого беспорядка у меня в квартире. — Поставь чайник.
Перед уходом я иду в ванную и беру баночку с таблетками, которые Адриан заставил меня купить в аптеке. «Принимать по две таблетки утром после еды», — гласит надпись на этикетке. «Не садитесь за руль и не работайте с техникой, если испытываете сонливость. Избегайте употребления алкоголя».
Все это я уже читала. От одного вида этих таблеток меня тошнит. Я знаю, какого они вкуса, как они влияют на мое настроение. Я сажусь на край ванны, меня бьет дрожь, ноги внезапно становятся ватными. Таблетки трясутся в банке. Высыпаю в руку все сразу — маленькие белые таблеточки, невинные, могущественные, предлагающие фальшивую надежду, подкапывающиеся под мое горе…
Я высыпаю их в туалет и спускаю. Большинство всплывает на поверхность, поэтому я жду, пока бачок наполнится, и спускаю снова.
Когда они, несмотря на все, отказываются исчезнуть, я их собираю и высыпаю в мусорную корзину под обертки от туалетной бумаги и выброшенные тюбики от зубной пасты.
В тот момент, когда я захлопываю за собой дверь, открывается дверь Джеймса, и мы стоим, глядя друг на друга.
— Ну вот, — говорит он наконец, — ты поела?
— А ты как думаешь? — Он знает, что я забываю о еде. И зачем притворяется?
Он берет меня под локоть и ведет в свою квартиру. Мне бы хотелось, чтобы он остановился и взял меня как следует, но он всегда осторожничает.
Я захожу в кухню, такую же безупречную, какой я увидела ее, придя сюда впервые. Из-за меня его дом не подвергся никаким изменениям. Но и он, со своей стороны, никак не повлиял на мой. Я сижу ровнее и чувствую себя лучше. Его же внешний вид, так или иначе, обманчив. Он так быстро снует повсюду, что все краски его жизни накладываются друг на друга и тускнеют, превращаясь в белую. Блестящую, чистую, неестественно белую.
— Как работа? — На самом деле мне это совсем не интересно, но я хочу, чтобы он заговорил.
— Хорошо. Ты ведь знаешь, я начал выполнять работу для американской фирмы.
Я не знала, но не была уверена, по какой причине: то ли он еще не говорил мне об этом, то ли я не слушала, когда он говорил. Я киваю.
— Они хотят, чтобы я как-нибудь приехал в Нью-Йорк познакомиться с ними. — Он делает паузу. — Что ты думаешь по этому поводу?
Я смотрю на него в полном изумлении. Насколько я его знаю, он никогда никуда не хотел ездить. Мне пришлось силой заставить его купить билеты, чтобы провести медовый месяц в Вене.
— Не может быть! — восклицаю я.
— Ну да, просто появилась такая идея.
— Я думаю, что это великолепная идея. Можно мне тоже поехать? — Это проверка. Я хочу видеть его реакцию.
Он отвечает без колебаний:
— Да, конечно.
Девяносто процентов — за быстрый ответ. Минус десять — за слишком быстрый. Он мог заранее подготовиться.
— Давай сделаем это завтра, — говорю я. — Ночью я прочитаю Каролинину книжку. Кому какое дело? И почему бы нам не устроить что-нибудь необыкновенное?
— Завтра? — он приходит в ужас. — Но я никак не могу. У меня так много работы.
— В самом деле? Тогда пусть подождут. Весь мир у твоих ног. — Я понимаю, что меня немного заносит, и стараюсь говорить более рассудительно: — В любом случае нам необходимо иногда прекращать это вращение — пусть цвета проявятся как в калейдоскопе или карусели: цвета блекнут, если вращать слишком быстро, — это же спектр. Знаешь ли, белый…
Он уже готов был отпить немного кофе, как вдруг останавливается с чашкой у рта. У меня даже появляется надежда, что он может его пролить, но этого не происходит. Он ставит чашку обратно.