— О чем ты говоришь?
— Так, ни о чем, — отвечаю я. — Уже пора. Что это мы сидим?
— Да… — Не похоже, что он думал об этом всерьез.
— Который час?
Он смотрит на часы:
— Шесть.
Я соображаю про себя, что он, должно быть, имеет в виду не шесть утра, а шесть вечера. Еще мне бы хотелось узнать, какой сегодня день, но лучше я выясню это позже.
— Давай возьмем китайскую еду и поговорим об отпуске. Можно заказать билеты по телефону, а потом забрать их в аэропорту.
Я понимаю, что говорю слишком быстро, но внезапно начинает казаться, что нет ничего невозможного. Когда я проснулась, у меня пропало ощущение времени. И теперь все в точности соответствует моему настроению.
Пока Джеймс идет за едой, я ставлю тарелки подогреться под грилем и накрываю на стол. Джеймс любит, чтобы все было как следует. Едим мы гораздо чаще в его квартире, чем в моей, потому что здесь он может расслабиться, перед тем как сам лично все перемоет. Для меня это не важно. Просто я приглашаю его к себе, когда моей кухне требуется уборка, а у меня к этому нет ни малейшей охоты.
В ожидании Джеймса я читаю «Беллу, чернокожую красавицу». Страницы я перелистываю очень быстро, и когда Джеймс возвращается со свининой в кисло-сладком соусе, жареным рисом с яйцами и барбекю на ребрышках, я уже на середине книги. Я набрасываюсь на еду с огромным удовольствием. Джеймс действует более осмотрительно, его порции поменьше. Он следит за мной.
— Не так быстро, Китти, тебе потом будет плохо.
— Все в порядке.
«До следующего раза», — я научилась слышать его мысли. Но следующего раза не будет. В моей жизни нет больше утра, нет больше желтого. Я знаю: я не смогу больше видеть Эмили и Рози. И вот сейчас я иду вперед — в неизвестное…
Мы наедаемся до отвала и, взяв кофе в гостиную, оставляем посуду в кухне. Два года назад я принесла ему замечательный китайский коврик; блестящие золотые драконы выдыхают красно-оранжевое пламя. Коврик вносил в комнату жизнь и движение. Джеймс сказал, что ему понравилось, и коврик месяц пролежал на полу в гостиной. Затем, в один прекрасный день, он исчез. Он свернул его и спрятал, а может, даже вынес в мусорную машину. Тогда я ясно поняла, зачем мне нужна своя квартира. Его зияющая пустота была слишком похожа на зияющую пустоту внутри меня.
И все же недавно он купил кофейный столик, довольно красивый и, конечно, из светлого дерева. Мне страшно ставить на него кружку; боюсь, что от нее останется пятно, поэтому столик засел между двух кожаных кресел, производя впечатление хоть и функционального, но неиспользуемого предмета. А наши кружки укоризненно взирают на нас с пола.
— Давай же, Джеймс, — говорю я, усаживаясь в кресло с ногами. — Давай, ну хоть раз в жизни, выкинем что-нибудь эдакое: возьмем и уедем. Никто и заметить-то не успеет, как мы уже вернемся.
Он с опечаленным видом потягивает свой кофе.
— Это просто… — (Я жду.) — Я думаю, нам следует все как-то организовать. Связаться с моими знакомыми в Нью-Йорке, сообщить им, когда мы приедем, чтобы они забронировали номер в отеле и подыскали тебе какого-нибудь сопровождающего на то время, когда я работаю.
— Но я не хочу никакого сопровождающего. У тебя же будет хоть какое-то свободное время?
— Да, конечно. Но нам нужна по крайней мере неделя на сборы…
— Давай примем компромиссное решение. Поедем через четыре дня.
Он ухмыляется.
— Хорошо. Завтра я им позвоню, и начнем приготовления.
— Но никаких сопровождающих.
Он улыбается:
— Идет.
Мы сидим и смотрим друг на друга, ошеломленные собственной смелостью. Мы действуем стремительно. Мы делаем то, что нам хочется, не спрашивая ни у кого. Обычно я слишком труслива, а Джеймс слишком осторожен.
— Мне всегда хотелось поехать в Нью-Йорк, — говорю я.
— Адриан говорит, что стоит подняться на Эмпайр-стейт-билдинг. Там есть такое место со стеклянным полом, откуда можно разглядывать Нью-Йорк, лежащий прямо у тебя под ногами.
Я и не знала, что он говорил об этом с Адрианом. И конечно же не предполагала, что он послушал его.
— Надо будет подняться на статую Свободы.
— Не думаю, что это такая уж хорошая идея. Там полно народу, и нам придется долго стоять в очереди.
— Ты прав, — говорю я. — Но мы же будем в отпуске. Не будет никакой спешки.
— Но я же еще должен работать…
— Знаю, знаю. Но все равно, все будет нормально. Мы сделаем абсолютно все, что захотим.
Я бы с удовольствием оставалась в постели или читала, уютно устроившись и поджидая его.