Вовца подмывало прямо сейчас броситься вверх по течению ручья, чтобы выяснить, откуда вода принесла обломки. Но удержался. Всё и так идет великолепно, даже чересчур, такая удача привалила, не стоит зарываться. Есть определенный порядок. Он взглянул на часы – около семи. Скоро Клим и Серый сойдут с поезда в Крутихе, примерно в десять часов будут здесь. Это и контрольное время возвращения Сержа из разведки. К их приходу Вовец обязан приготовить ужин.
– Здорово! – из-за палатки появился Клим.
Вовец вздрогнул, он ожидал прихода компаньонов с противоположной стороны.
– Привет, – Вовец протянул руку, – другой дорогой шел, что ли? А где Серый?
– А-а… – Клим неопределенно махнул рукой, – сзади тащатся, сейчас будут. А я решил обойти вокруг, посмотреть, что деется, – Попрыгал, сбрасывая с плеч тяжелый рюкзак, поволок через голову мокрую футболку. – Времена смутные, ходи да оглядывайся, как бы чего в башку не прилетело. А это что у тебя? – Схватил со стола влажно поблескивающий камень. – Ух ты! – Повернул к свету, присвистнул удивленно: – Ёлки зеленые! Не слабо. Где взял?
– Купил-нашел, едва ушел, – засмеялся Вовец, – хотели еще дать, да не сумели догнать. В ручье, – кивнул в сторону журчащего в ивняке потока, – все дно выложено. Можно сесть и колупаться всю оставшуюся жизнь. Не надо и кайлом стучать, все уже наколото. А вы что, Сержа встретили, сзади, говоришь, тащатся?
– Не-е, – Клим двинул лопатками, потом попробовал рукой смазать с голой спины комаров, не дотянулся и хлестнул через плечо потной футболкой, – Серый с Валькой. Они моего темпа не выдержали, а я их медлительности, вот и убежал вперед.
– С каким Валькой? – опешил Вовец. – У нас насчет Валек разговора, вроде, не было.
– Не какой, а какая, – поправил Клим, – сеструха Серого. И разговор был. Насчет огранщика, помнишь? Вот она и будет гранить, в смысле кроить да резать. Кстати, ты с ней того, осторожней. Шибко уж она на мужской пол обижена, так что старайся не конфликтовать, а то у ней рука тяжелая и глаз точный – враз башку снесет, как сваркой срежет. – Он оторвал взгляд от камня. – Эх, хорош, едрёна вошь! Фартовый ты мужик, Вовец, камень к тебе сам прёт. А что там с Сержантом, я не понял? Где его леший носит?
Вовец расстелил на столе карту, принялся объяснять.
– М-да, – нахмурился Клим, – Серж парень обстоятельный. – Взглянул на часы. – Уже четверть одиннадцатого. Не похоже на него. Это только Серый может запросто контрольный срок сорвать. Что-то, значит, случилось.
– А, может, ничего? – Вовец не склонен был драматизировать ситуацию. – Мало ли, не расчитал по времени, припоздал?
– Ты бы расчитал? – Клим в упор посмотрел на Вовца. – Так и не думай о нем хуже, чем о себе. Сейчас пожрем и пойдем искать. Может, случилось что?
Он покосился на закрытые крышками котелки, стоящие в золе почти потухшего костра. Ниже по склону под ногами идущих затрещали сухие ветки и шишки.
– Уф! – к палаткам поднялся от ручья запыхавшийся Серый, сбросил с плеч тяжеленную связку ломов и лопат. – Привет, Вовец! Упластался, как собака. Да еще вон репей на хвосте, не разбежишься.
Следом за ним от ручья устало поднималась по склону женщина в линялой штормовке, в синих спортивных штанах, с рюкзаком за плечами. Такая же рослая, как братец. Серый махнул рукой в ее сторону.
– Во, знакомься, Валентина.
– Владимировна, – дополнила она приятным и сильным голосом с такой интонацией, словно сразу поставила точку в отношениях – я, мол, где-то там, в недосягаемых горних высях, а ты где-то здесь внизу колготишься, и не прыгай, чумазый, мне на щиколотку. Скользнула по Вовцу безразличным взглядом, повернулась к Климу. – Так которая, говоришь, моя палатка? Эта, что ли?
– Валя, не борзей. – Клим помог стащить ей с плеч рюкзак. – Мы же, кажется, договорились с тобой обо всем.
– Вот именно что кажется, – нахально возразила Валентина и полезла в палатку, где Вовец уже разложил свои шмотки.
"Ну и задницу наела, корова," – неприязненно подумал он. Женщина уже вызывала у него раздражение и даже враждебность. А ее круглый, гладко обтянутый эластиковыми штанами зад, надо сказать, весьма аппетитный с мужской точки зрения, возбудил в нем единственное желание – отвесить хорошего пинка, чтобы влетела внутрь палатки, а не отсвечивала кормой, не портила пейзаж. Она, еще в глаза Вовца не видав, уже приготовилась к войне и объявила ее в первую минуту знакомства, а сейчас старательно провоцировала открытое столкновение. Серый, сразу видно, младший в семье, находился в абсолютном подчинении у взрослой сестры и не пытался ей перечить, знал свое место. Клим, похоже, тоже предпочитал не вмешиваться, предоставив Вовцу возможность самому утрясать отношения с пятым членом бригады. "Стерва! – Вовец наконец подобрал подходящее определение и, подумав, уточнил: – Стервозная при том." Он почувствовал, что в бригадной иерархии Валентина не последний человек, и пытался определить ее место. Может, любовница Клима, полевая жена, так сказать? Не зря же ей столько позволено?
Быстро собрали на стол и втроем сели ужинать, все изрядно проголодались. Вовец никак не мог выбросить из головы нахальную девицу и злился на себя и на нее, даже аппетит испортился. Клим глазел на лежащие в центре стола камни и время от времени поворачивал их то одним боком, то другим. Серый не отвлекался, весело стучал ложкой. Из палатки выбралась Валентина. В тех же синих эластиковых брюках, наглядно обрисовывающих заманчивые бедра, но вместо штормовки на ней был тонкий облегающий свитерок, оттянутый спереди умопомрачительным бюстом. Пышные каштановые волосы с легкой рыжинкой она собрала и небрежно заколола на затылке, открыв шею. Лицо милое, гладкое, а серые глаза совсем не злые, пожалуй, серьезные, даже умные. В ушах крошечные золотые сережки с махонькими бесцветными камушками. "Она что же, в бриллиантах по лесу гуляет?" – про себя удивился Вовец. Валентине едва ли перевалило за двадцать пять, она находилась в самом расцвете лет и красоты и относилась к тому типу, который нравился Вовцу: грудастая, бедрастая, густоволосая. Поведи она себя иначе, он бы, может статься, и начал потихоньку ухаживать, – есть чем увлечься. А так… Он даже испытал некоторое облегчение: никаких проблем впереди, а то бы увлекся, страдал, думал по ночам всякую хренятину вместо того, чтобы спать…
– Это кто же сварил такое? – ехидно протянула Валентина, звякнув крышкой котелка, словно не знала, кто готовил ужин к ее приходу.
– Обожди чуток, – миролюбиво откликнулся Вовец, не вытерпел-таки, – сейчас из "Астории" ужин привезут – два метра колбасы и крендель с гренками. Ага, – он зачерпнул из миски и продекламировал с набитым ртом: – Горячая доставка холодных блюд!
Серый заржал, роняя рис изо рта. Клим ухмыльнулся, подбадривающе подмигнул Вовцу, развернулся к Валентине.
– Валюш, не надо, не заедайся, – похоже, он собралл все запасы миролюбия и вложил в интонацию. – Вовец хороший мужик, чего ты наезжаешь?
– Хороший, правда? – она уселась на бревнышко за стол напротив Вовца, глянула с ироническим любопытством.
– Угу, – он кивнул, поймал презрительный взгляд серых глаз и выдержал, не потупился.
– Тогда женись на мне, хороший мужик.
Все перестали жевать, замерли в ожидании. Без сомнения, ситуация была отработанной, все это не экспромт, фразочка обкатана, заготовлены продолжения на любой его ответ. И Вовец разозлился.
– Милая девушка, – сказал он мягко, словно доктор, вынужденный сообщить чувствительной пациентке суровый диагноз, – мне кажется, у вас мания величия. Это в сказках принцы женятся на Золушках. – Повернулся к Климу. – Плесни чайку.
Тот с довольным видом подхватил горячий котелок брезентовой варежкой, налил полную кружку.
– А тебе королеву красоты подавай, принц? – нашлась, наконец, Валентина. Похоже Вовец нарушил сценарий, выбил ее из накатанной колеи и, угадав в больное место, разозлил по-настоящему. А разозлившаяся женщина теряется и начинает говорить глупости.
– Как-то была у меня королева. Самовлюбленная дура. Не лучше тебя. – Вовец увидел, как вспыхнуло и неприятно исказилось злостью лицо Валентины. Поднялся, не дал ей ответить. – Мне, деточка, без малого сорок лет, я тебе в отцы гожусь и бодаться с тобой поэтому не собираюсь. – Вовец больше не скрывал раздражения и неприязни. – У тебя свои проблемы, у меня свои. Не нравится еда, свари другую. Я не нравлюсь – сделай вид, что в упор не видишь, и гуляй себе мимо. Договорились? – он выбрался из-за стола. – А сейчас меня волнует одно: где Серж?