Ана Гратесс
Изумруд
Звук падающей листвы – пришла осенняя пора. Чинно расправила она свои платья из золотых шиньонов да медяных капель дождя. Прикрытый теплым ворсом шарфа нос пришел сюда, чтобы насытиться дивным ароматом яркого времени. Дожди и холод еще не окончательно взяли свои первичные вольности, и теплые струйки солнечных лучей приятно грели лицо. Хотелось выпрыгнуть навстречу легкому прелому ветерку, слиться с воздушными гладями неба, чтобы стать выше, чем человеческая физика.
В этом парке горелки деревьев приветливо махают тонкими ветками, а желтая листва напоминает рассказы меланхоличных особ, которые чуть нога утонет в луже грязи, кидаются жаловаться на судьбу. Ветерок совсем стих, исчезло и теплое солнечное великолепие. Некоторые тонкие облачка решили напомнить о своем существовании, ну чтож, я их поприветствую сейчас!
– Натура очей равняется сердечной жимолости, а голубика во рту тает сладким льдом!
Призрачные небесные образования игриво помахали подобием ручек. На душе стало как-то по-особенному легко. Я люблю этот парк за его простоту, за его волокнистое приветливое лицо; за то, что мои глаза могут придаваться отдохновению, неге умиротворению.
О, вот же оно: приплыло деланным, блистающим островком!
В речушке неподалеку, из земляных пластов, взошел на свет мирской изумрудный остров. Сверкал он пологими гранями, даже солнечные лучи были не нужны его сиятельству, чтобы разгонять остатки внутреннего мрака. Зеленое, голубое, синее и фиолетово-розовое цвело и пахло на этом острове. Мне захотелось быть поближе к чуду, возжелалось сделать шаг назад, чтобы оказаться на два впереди. Эта причудливая картина сделала неважным весь окружающий осенний пейзаж.
Светился изумруд ярче звездного блеска. Я дотронулась до его земли и меня ошпарило диким изумлением: да ведь не земля то вовсе, а сгущенная вода! Нос зачесался, ноги поджались и тело мое упало в жижу речного песка. Меж тем, зеленый островок ехидно покачивался в воздухе, оставляя прослойку из пустоты между собой и речными гладями. Его размеры имели квадрат на минус треугольник, в которые бы легко поместились два десятка таких как я.
Мое мальчишеское сердце воспылало страстью и вместе с тем ревностью к данной находке – мне захотелось оградить от любого взора эту красу, чтобы не единый колосок внимания не коснулся ее изумрудных водяных граней.
Я с остервенением принялся собирать валежник и сухую траву по окрестностям. Кидал эти жухлые ростки в зеленые свечение острова, а тот только покачивался себе на воздушной прослойке и казалось, был совершенно равнодушен к моим действиям. Здесь мое девичье сердце воспылало грозой и силой, я метнулась к цветастому изумруду и настучала по уплотненной воде его – ничего не произошло. Что мне дальше стоит предпринять? Зайти в угол парковой листвы и прожечь в колготках пару дырочек, либо послать облачные вихри на землю, чтоб ветер хорошенько потрепал ухмыляющуюся глыбу островка?
– Мартышкин труд стоит пять копеек, а мое внимание бесценно. Поэтому советую тебе отправиться проветрить голову для насыщения свежими идеями и прийти сюда на рассвете следующего дня. Тогда ты увидишь то, что предназначено только тебе. – Прошелестела изумрудная зелень, начав таять и на счет три растаяла в воздухе, словно ее никогда и не было.
Я сделала так, как мне посоветовал остров: прошла пару кругов недалеко от дома, а вечером принялась записывать пришедшие на ум идеи относительно будущей встречи.
Первой идеей было взобраться с чашкой зеленого чая на дерево повыше и ничего не говоря просто уставиться на изумрудное нечто во все глаза.
Второй идеей пришло сделать сумку из еловых шишек, чтобы набить ту сумраком яблочной ночи и принести это творческое великолепие как дар и улыбку.
Третьей идея: черно-желтая оса с размером с человеческую голову. Ее жужжащее нутро загипнотизирует остров, и я смогу высказать ему все, что о нем думаю!
Именно последний двухромный кавардак показался мне верхом идиотизма. Мой рот принялся смеяться, а потом плакать от досады и чувства гениальности. Как же талантливы человеческие дети, как же их натура преисполнена солнечным светом. С такими мыслями я отправилась спать.
Проснулась рано утром. Не освежеванным кровавым рассветом подняла свое тело, приняла пару таблеток завтрака, оделась и вышла с исписанным листочком навстречу с Изумрудом.
Погода капала на мягкий ворс вишневого пальто, прихрамывала мглистыми чаяниями мне на густые ресницы, а я шла прямо вперед, замечая только прохладу осеннего утра.
На том месте, где вчера качался чудо-остров была только мутная речная вода. Мой листок и выцветшая трава вокруг шептали одиночеством. До рассвета было пол часа, и я села на влажный песок, смиренно принявшись ожидать. В момент, когда мой взгляд вперился в недра тоскующего пасмурного неба, из пустоты возник цветастый Изумруд. Его уплотненная вода блестела еще краше, чем вчера.