Близился момент атаки, но Ярослав замечал некоторую искусственность происходящего, у войо не было лестниц! Чувствуя подвох, переселенцы (отсутствие лестниц заметили и другие) лихорадочно начали искать засаду. Жиган с разведчиками бросились осматривать город и побережье залива, но никого не нашли, а войо, простояв минут двадцать под стенами, отступили, как бы приглашая людей выйти из‑за неприступных стен и заняться благородным делом, а не как трусам — отсиживаться.
Испытывая насмешки в свой адрес, многие из аборигенов и даже некоторые из землян стали требовать выйти из‑за стен и дать бой. Но видя угрюмое лицо Шестопёра и качающего головой Тимофеича, Ярослав убедился, что не одинок в своей уверенности не поддаваться на провокации. Вероятно, войо что‑то задумали.
Ворота крепости остались закрыты, и войо решились на следующий маневр, который должен вывести людей из равновесия. Из леса волоком вытащили Питошно с сыном и бросили на землю перед строем. Несколько войо, оставив копья и щиты, стали проводить приготовления к казни. Они большими деревянными киянками вбили в землю невысокие колья и привязали к ним жертвы. Жестоко схватив за волосы, отогнули головы назад, готовые в любую секунду резать пленным горло сверкающими на солнце бронзовыми ножами.
Увидев пленных соотечественников и приготовления к убийству, модоны Нидамцы просто обезумели. Они бросали порученные им места на стенах, бежали к дверям западного бастиона, беспорядочной толпой скапливаясь в узком проходе меж стен у подножия башни, на вершине которой находился Ярослав и всё основное руководство переселенцев. Безумцы, презрев опасность открытого боя, вероятную засаду, устроенную войо, требовали немедленно выйти из крепости, напасть на врага и спасти Питошно. Ярослав с высоты старался образумить несчастных:
— Вылазка бессмысленна, мы потеряем много людей, а Питошно не спасем! Войо убьют их раньше, чем мы выйдем из крепости!
Но Нидамцы не унимались, их охотно поддерживали Агеронцы, подбадривая громкими криками со своих мест на стенах. Банула Наростяшно, всегда сдержанный, и то просил Ярослава:
— Великий Дхоу, прикажи открыть двери крепости. Если вы и ваши люди не поддерживаете нас, мы одни выйдем и отомстим за наших братьев.
Ярослав в ярости на оказанное неповиновение кричал с башни.
— Кто посмеет без приказа открыть двери, будет убит на месте лично мною из арбалета, — он в отчаянии потрясал оружием, чувствуя, что теряет контроль над людьми, — остальные будут повешены на стенах, если не разойдутся по своим местам.
— Великий Дхоу, мы ваши слуги, — всплеснув руками, воскликнул Наростяшно, — вы можете казнить нас, когда пожелаете, но оставить без помощи наших людей мы не можем.
— Приведите сюда пленных войо, — зарычал Ярослав в сторону Шестопёра, — может угроза смерти своих воинов остановит мерзавцев.
Одобрительные возгласы раздались со всех сторон.
Происходящее на стенах не укрылось от взоров осаждающих, они медлили, ожидая событий, которые явно намечались внутри крепости. Ожидая, когда люди Шестопёра притащат из погреба пленных, Ярослав в порыве ярости медленно приходил к пониманию, что в устройстве колонии следует провести серьёзные изменения. Прежнее разделение на национальные группы с их личными интересами окончательно изжило себя. Взводы и роты громоздки и не отвечают существующим условиям. Следует всё менять, делить на более мелкие подразделения по пять–десять человек во главе с преданными лично ему людьми.
Грязных и изрядно побитых пленных шпионов войо приволокли на бастион и связанными поставили на краю парапета. Ловкие руки людей Меченого набросили им на шеи петли и приготовились столкнуть со стены по первой команде Ярослава.
В рядах войо образовалось затишье, вероятно, дикари не подозревали о случившейся менее суток назад поимке шпионов. Пауза затянулась, а когда до них всё же дошло, что у людей есть пленные, разразился скандал. Воины без команды покидали ряды, разражались бранью, бежали к стенам, чтобы их могли лучше слышать люди. Некоторые, понабравшись модонских слов, вероятно от своих более образованных собратьев, усиленно выкрикивали оскорбительные слова.
— Грязные свиньи! — неслось с одной стороны.
— Трусливые черви! — неслось с другой.