Шестопёр крикнул со стены послам:
— Пусть ваш вождь приблизится, Дхоу будет говорить с ним со стены, — он успел освоить местный язык
Воины отрицательно замахали руками:
— Пусть Дхоу не боится, войо не нападут на него, отряд воинов будет отведен к опушке леса.
Обсудив сложившуюся ситуацию, Ярослав решил‑таки вступить в переговоры и выслушать, что скажет вождь войо. Станислав и Шестопёр предложили взять большую охрану, но Ярослав придумал иначе. Вывести на поле всадников и продемонстрировать всю мощь людей.
Получив согласие, послы удалились, а отряд войо несколько отошел к лесу, но всё же не настолько далеко, чтобы нельзя было подозревать в злом умысле. Между тем в крепости готовились к демонстрации: собрали три десятка лучших модонских воинов с самым лучшим вооружением и большими щитами. Двадцать всадников землян экипировали в самые тяжелые доспехи. На Хитреца одели попону и стальное оголовье. Женю–Трубу снарядили в полный доспех, да так чтобы выглядел внушительно. При своем двухметровом росте и субтильном сложении сейчас он казался массивным, сильным воином намного старше своего возраста. Сам Ярослав одел обычный хауберк[2] с шишаком, оседлав Казбека.
Подготовленный отряд вывели под стены крепости через узкие двери западного бастиона, где всадники могли протиснуться только по одному, низко склонив голову к шее коня. Построились перед крепостью: пехота — в два ряда по пятнадцать человек, всадники — по десять в ряд, на флангах. Сам Ярослав в центре перед строем пехоты. Справа и слева его поддерживали Труба, Молчун, Бомба и Саня с развернутым знаменем, — все в сверкающей на солнце броне, не прикрытой актеонами[3]. В самом тылу построения находились несколько воинов ласу, сопровождавшие старика Колтука на небольшой модонской лошадке.
Когда строй оказался выдержан, все готовы, Труба подал сигнал «Поход», и весь фронт двинулся к середине поля. Несмотря на невыкорчеванные пни, множество несожжённых сучьев и ветвей, штабеля невывезенных брёвен, кони без затруднений преодолевали вырубку. Но серьёзной кавалерийской атаки здесь не провести. Ярослава подмывало желание подать знак трубить атаку. Двадцать тяжело вооружённых всадников, дважды участвовавших в настоящих стычках, сомнут пятьдесят пеших воинов войо, несмотря на стойкость и мастерскую выучку индивидуальных бойцов, но никогда в жизни не видевших весь ужас настоящей конной атаки. Единственное чувство сдерживало, войо не такие простаки, какими хотят казаться, в лоб крепости им не взять, просто должен быть подвох.
При приближении переселенцев войо встали и построились в ряды.
Засада вынуждена была себя выдать, когда атака всадников на отряд во главе с вождем войо казалась неизбежной. Несмотря на условия переговоров, отряд переселенцев по всем статьям имел превосходство в бою, а, казалось бы, медленное движение более походило на нападение. Пехота и конница готовы к бою!
Нервы у войо в последний момент сдали, и из леса на помощь своим с криком и гамом выбежала толпа воинов, человек сто. Засада находилась несколько севернее основных сил войо и несла с собой не только копья, щиты, луки, но и множество лестниц, вполне пригодных для подъема на стены.
У Ярослава отлегло от сердца, то, что он предполагал более полдня, наконец, обнаружилось и теперь могло быть оценено и учтено. Войо строили расчёт на том, что люди, видя малое число воинов, выйдут в поле для решительной битвы, где их свяжут боем, а меж тем третья группа войо ударит по нижнему двору, где не будет должной защиты, и возьмет крепость. Связанные боем люди не смогут оказать поддержку защитникам крепости, атакованным с двух сторон: со стороны нижнего двора и города. Сейчас эти планы рушились безвозвратно. Войо были вынуждены себя выдать или потерять пятьдесят человек во главе с вождем. «Вероятно, они предполагали, предлагая переговоры, — думал Ярослав, — что я выведу в поле минимум людей для охраны, человек пятнадцать–двадцать, и скрытый отряд сохранится».
2
3