Ярослав поначалу намеревался похоронить смелого воина с честью, но не мог. Предательство, совершенное стражей посланника, требовало наказания, а трое других, целенькие и живенькие, сдались на милость победителя. Ярослав немедленно отделил их от остальных пленных и заявил возмущённым вероломством воинам:
— На предателей мое обещание жизни и свободы не распространяется. Эти люди, будучи стражниками посла, совершили преступление. Вместо того чтобы защищать вверенное их попечительству лицо, вероломно напали на доверивших им хозяев. Наказание одно — смерть!
Пленные по-возмущались, стражи были лучшими из них, но быстро успокоились, вероятно, думая, что и сами они тут на птичьих правах, и жизни их ничего не стоят. В результате пленных растолкали по погребам, где решили временно содержать до лучших времен.
С ранеными дела обстояли сложнее. Легким оказали посильную помощь, а тяжелых разместили с удобствами, как могли, выставив стражу. Ольга Николаевна хлопотала в полную силу, но десяток человек требовали срочных операций, а помочь практически некому. Среди аборигенов, конечно, находились «доки», бескорыстно предлагавшие услуги, но видя их неуклюжие попытки врачевания, она просто гнала прочь, а стража из землян, приставленная к ней, недвусмысленно давала понять, куда следует идти…
Так она и делала одну операцию за другой, бессменно, в окружении только своих помощниц–землянок, которых выбирала и готовила сама.
Глава 11
События в это утро развивались столь бурно и стремительно, что люди долго не могли прийти в себя и успокоиться. Лихорадка боя сменилась эйфорией победы, и народ более не мог сдерживать чувств. К вечеру то там, то тут начинали образовываться кучки стихийного праздника и попойки. Глядя на безобразие, Ярослав понимал, что людей не остановить, и его строгость никто не поймёт. Приказы, даже самые жёсткие, не исполнят, чем только выставит себя на посмешище. Лучшим выходом было не пускать дело на самотек, а взять в свои руки.
В первую очередь он собрал командиров:
— Всем отделить от своих людей одну треть, пусть пьянствуют, сколько влезет, остальным находится на стенах в карауле, за распитие спиртного — наказание. Те, кто пойдет сегодня в караул, получат свою долю позже, завтра–послезавтра.
Жиган с разведчиками вернулись во второй половине дня, не найдя корабля с воинами. К их приходу последствия боя уже стерлись, народ встречал навеселе, удивляя ничего не подозревающих разведчиков жуткими рассказами схватки. Не успел Сергей доложить, как Юля, увидев Ярослава, сорвалась с места, в сердцах бросилась на шею со словами:
— Как я рада тебя видеть! — на глазах у всех показывая отношение к командиру.
В ответ Ярослав не сопротивлялся, но медленно высвободился из объятий девушки.
— На нас смотрят, — смущенно пролепетал он, и почти шепотом: — Успокойся! Я не давал тебе повода… Или ты уже не обижаешься на меня?
Юля, потупив взор, отвернулась со словами:
— Я не обидчивая.
Жиган с ехидно–смущенной улыбкой тронул Ярослава за плечо, как бы давая понять — есть разговор. Они отошли в сторону, а Юля присоединилась к другим девушкам, что посреди внутреннего двора, перед мегароном, на специально разведенном здесь огне готовили по последним голодным временам знатные деликатесы — добытого охотой кабана. Силами четвертого взвода и стараниями Павла Петровича готовилось богатое пиршество для всех колонистов.
Ярослав с Жиганом расположились прямо на каменных ступенях, где девушки расстелили циновки, а для Вождя, как это положено, шкуру тигра. Вокруг сидели ближайшие друзья, а за ними все желающие, кто на тот момент оказался свободен. Нашлось место и для вуоксов, и для ласу, которые поддерживали пламя в главном очаге мегарона, принося благодарственные жертвы богам. Аромат жаркого приятно щекотал нервы, девушки–модонки разносили кувшины и плошки с фруктовой настойкой.
Ярослав едва пригублял вино и друзей своих тоже призывал к воздержанию, в шутку говорил:
— В нашей колонии следует установить монгольский закон, введенный в свое время Чингисханом. «Всякий мужчина имеет право пить спиртное не более трех раз в месяц. Превышение считается пьянством и преступлением, потому подлежит наказанию».