Анна открыла глаза и сквозь полудрему увидела черную тень на фоне освещенного луной окна. Существо показалось ей огромного роста с большой треугольной вытянутой головой. По спине пробежали мурашки. На голове у нечисти торчали рога, морда заканчивалась, в темноте не разобрать, то ли свиным рылом, то ли кошачьим носом.
«Бес», — острым ножом сознание резануло сердце. Из‑за спины торчал хвост. Глаза чудища сверкали зеленым светом, а зрачки шевелились. На пару секунд девушка оцепенела, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, в голове роились вопросы без ответов: «Что это? Почему оно пришло ко мне? Чего хочет, и главное, что мне сейчас делать?» Осознав, что существо может принести вред и даже убить, Анюта окончательно испугалась и в порыве паники уже не могла более сдерживать чувств. Что есть мочи заверещала и с силой пнула ночного гостя обеими ногами. Существо оказалось относительно легким! Дико пискнув, оно сигануло на стол и в виде черной тени бросилось в окно, ловко перемахнув кровать со спящей (теперь уже проснувшейся) Юлей.
Юлька, как бешеная, подпрыгнула на кровати, в страхе и панике ища оружие. Первой ей попалась под руку табуретка, и в тот момент в хлеву, что служил одновременно и прихожей, послышался шум падающих лопат, грабель и окучников, а вместе с ним писк и визг разбегающихся игрунек. Не будь дурой Юля с криком «Что случилось?» бросилась к двери, на бегу выбивая подпорку.
— Бес! Бес! — срывая голос, визжала Анна. — К нам приходил Бес!
— Не дури! — выдохнула Юля (Настя ещё только подымалась с постели), нос к носу столкнувшись в дверях с войо.
Когда в хижине людей поднялся крик, Пирокай единственное что успел сделать, так это подняться с земли. В распахнутых дверях, в отблесках лунного света стояла женщина с табуреткой в руках и явным намерением раскроить ему голову. Да только Пирокай был хорошим войном, он ловко увернулся от летящего предмета, который лишь слегка задел плечо. А вот юному Оронапи не повезло, табуретка угодила прямо в грудь, он выронил инструмент и осел на землю с тихим стоном.
Тем временем Пирокай не думал сдаваться или трусливо бежать, ни одна человеческая женщина не сможет испугать воина войо, пусть и первогодку. Юноша не собирался возвращаться без добычи.
Получив в челюсть, он ещё на что‑то надеялся, но после серии безнаказанных ударов руками и ногами в живот и пах с прерванным дыханием и резкой болью в причинном месте счел себя оскорбленным и решил заняться человечкой серьёзно, по–мужски, без скидок на пол. Со звериным рыком он бросился на вражину, намереваясь вцепиться зубами (войо, как и вуоксы, имели клыки и хорошо кусались). За спиной раздался умоляющий голос Оронапи:
— Братец бежим!
Но Пирокай не на шутку рассердился. Как человеческая женщина посмела поднять руку на воина войо?!
А через мгновение юноша уже считал, что брат не так уж и неправ, из носа текла кровь, женщина, схватив «воина войо» за чуб, била коленом по морде, таская за вихры, как собачонку. И что самое обидное, Пирокай при всей своей силе, а он был явно сильнее, ничего не мог поделать, настолько неожиданно агрессивным оказался противник, ну прямо как лесная кошка. Наконец, уяснив, что пора смываться, крутанулся на месте, оставляя клок шерсти в руках женщины. Оронапи уже сбежал, и молодой войо со всех ног бросился наутек…. Его никто не преследовал.
Через десяток минут, когда воришки–неудачники поняли, что погоня им не угрожает, Оронапи спросил у находящегося в расстроенных чувствах брата:
— Братец, что мы скажем?
Он намекал на неприглядный вид морды Пирокая.
Тот шел, время от времени хлюпая разбитым носом, срывая листья дерева хино и прикладывая к пострадавшему месту, из которого всё ещё влажной струйкой сочилась кровь. В ответ на глупый вопрос молодой воин болезненно рыкнул, с шепелявым оттенком заметив:
— Шкажем упал на охоте…
— Будут смеяться… — удрученно уточнил брат.
— Это лучше, чем шкажать, что наш избила женщина!
Оронапи всем своим видом и кивком головы полностью согласился с братом:
— Если узнают, со свету сживут!
— Будем молчать…
Сразу по окончании потасовки девчонок неожиданно, до колик в животе, пронял хохот. Все трое смеялись до упаду, потешаясь нерасторопности и неготовности молодых войо встретить достойный отпор.
— А он как на меня оскалится, — икая, задыхалась Юля. — А я ему… ногой… в… в…. Глаза стали такие удивлённые!