Вопрос, когда Бурутийцы выйдут в море и когда высадятся в Изумрудной долине, оставался открытым. Да и высадятся ли вообще? Нестабильная обстановка при дворе и сложности сезона могли отменить поход. Ярослав крепко задумался. Стоило ли пороть горячку, будоражить общество, когда нет точных сведений? Как бы то ни было, усилить охрану побережья стоило в любом случае.
Своими сомнениями он поделился только с Жиганом.
— Необходимо вас усилить, — говорил он, — выставить новые посты вдоль побережья.
— Отвлечение дополнительных людей от работ в любом случае вызовет подозрения, — высказал сомнения Жиган, — сохранить в тайне наши ожидания не удастся. Да и ты забываешь о ночных демонах, которые не позволят нам стеречь берег к северу от устья реки.
— Я считаю, не нужно людям лгать и морочить голову, — успокаивал его Ярослав, — усиление охраны побережья происходит планово для предотвращения высадки бурутийцев. Об этом итак все знают. Не стоит только говорить, что мы ожидаем их со дня на день!
Что касается северного берега моря, его, думаю, контролировать вовсе нет необходимости. Бурутийцы там не высадятся по причине труднопроходимой поймы реки. Противник, сделай он такой шаг, потеряет пару дней на хождение и форсирование реки, гораздо проще высадится там, где это сделали Энолы, и сразу атаковать крепость. Потому выставим пикеты только по южному берегу, Холмистой гряде и усилим наблюдение с Белой башни…
В начале дня Ярослав занимался организацией постройки навеса над стапелем. Посреди площади усилиями полусотни мужчин взметнулось сооружение, внешне похожее на ангар. На его каменные столбы, сложенные из материала от разборки руин, опирались балки перекрытий и черепичная крыша. Боковые стены едва угадывались в перекрестиях распорок, служащих дополнительным крепежом для колонн в случае землетрясения. Внутри уже достроенного навеса пока гулял ветер, но на покатом, в сторону бассейна выложенном камнем стапеле уже лежали первые брусья будущего киля.
Трагедия заставила бросить работу и мчаться к одному из самых отдаленных западных поместий. Во главе отряда разведчиков Ярослав отправился к месту происшествия. Его хозяева, во время эпидемии бросив ранее возделанный участок, ушли достаточно далеко от крепости, где на берегу небольшой речки расчистили новый и жили вплоть до событий последнего времени. Даже нападение Энолов не вызвало желания людей покинуть глухой, но обжитой угол. И вот произошло то, чего больше всего опасался Ярослав. Соседи, такие же любители одиночества, нашли всю семью убитой!
Прибыв на место, Ярослав тщательно осмотрел всё вокруг. Кроме множества следов, принадлежащих хозяевам и членам семьи, не обнаружили ничего подозрительного и никаких признаков борьбы или других следов.
Были похищены инструменты, семена и домашний скот. Определить виновников не составляло труда, раны на теле убитых и разбитые головы детей оставили острые дубинки войо!
Сомнений не возникало!
Ярослав возвращался в крепость в крайне удрученном состоянии, он предвидел бурю, которую вызовет это бессмысленное убийство.
Общество колонии, и так взбудораженное мнимой победой над Энолами, столь откровенный повод к войне с войо не пропустит без ответа. «…И это всё в тот момент, когда в любой день могут приплыть корабли Бурути с несколькими сотнями людей на борту, — думал он, — как некстати это убийство…»
Сознавая всю трагичность ситуации, Ярослав, тем не менее, понимал, что более не сможет удерживать народ, и если выступит против войны, его сметут, как лишнее препятствие. Лучше возглавить потоп, чем строить дамбу. В этом случае он мог попытаться управлять стихией народного возмущения, нежели пытаться её образумить.
На площади перед мегароном повозку с телами встречала угрюмая толпа, состоящая в основном из аборигенов, но многие земляне не пропустили событие. Народ молчал, решительно потупив взоры, Ярослав не услышал в свою сторону ни одного выкрика или требования. Такой знак внешнего равнодушия и озлобленной холодности не предвещал ничего хорошего, страстимогли прорваться в любую минуту.
Ярослав оставил коня и отдал поводья Геннадию, чтобы тот увел Казбека под навес. Моросил обычный в это время дождь, по каменным плитам мостовой бежали ручьи и, чтобы зря не мокнуть, он направился в мегарон, где в очаге горело жаркое пламя, и можно было обсушиться. Несмотря на наличие плаща, за время поездки он изрядно промок и замерз. Толпа без всякого разрешения последовала в зал, из её рядов выделились самые активные, уже сейчас готовые к перепалке с вождем, по прошлому опыту зная его отрицательное отношение к большой войне. Когда люди заполнили мегарон и вестибюль, Ярослав, греясь у огня, обернулся и непринужденно спросил: