Напряжение в кабинете нарастает с каждой минутой. Родители продолжают перебирать бумаги, пока трясущаяся Анна стоит в ожидании казни. Наконец, матушка кладёт документ на стол и поворачивается к дочери.
— Дорогая Анна…
— Любимая, давай по мягче. — Дэвиду не понравился тон жены, хотя он лишь ненамного суровее, чем обычно. — Мы же договаривались.
Ганриетта стиснула зубы, но решила выполнить просьбу мужа.
— Кхм…Анна, объясни нам для начала, что это была за выходка при гостях? — последнее слово она особенно выделила.
Девушка рассчитывала, что на неё сразу нападут с претензией, но, видимо, пока её не было, отец смог немного успокоиться и успокоить свою жену.
— Приношу мои извинения, матушка, отец, но… — юная леди начинается немного качаться и перебирать пальцы, взгляд опущен и мечется из стороны в сторону. — вы не хотели сначала со мной посоветоваться прежде чем объявлять перед гостями о помолвке?
— И что бы ты нам ответила? — уточнила матушка.
— Как минимум я бы хотела узнать его получше.
— А если бы он тебе не понравился? Ты бы вернулась к тому фехтовальщику? — голос матери стал громче и суровее.
— Дорогая, успокойся. Давай я сам. Доченька, ты прекрасно знаешь, что мы с мамой очень тебя любим и желаем тебе только благополучия. Но… мы просто не хотим…
— Не хотим, чтобы ты творила глупости. — Ганриетту раздражало, что её муж так хлипко и медленно разговаривал, поэтому решила больше не растягивать тему вопроса.
— Ганри.
— Дэвид, ты слишком мягок с ней. И теперь посмотри, что из этого вышло.
— Она выросла прекрасной девушкой, просто свернула немного не на ту дорогу.
— Не на ту дорогу, Дэвид?
«Интересно, если они называют не той дорогой то, что я встречаюсь с человеком не из знатного рода, то как они назовут то, что я общаюсь с демоном?» — промелькнула мысль девушки, ожидая, пока родители перестанут ссориться.
Брань продолжается ещё около пяти минут. Сердце юной леди успело немного успокоиться за это время. Как минимум они выпустят пар друг на друга, а не на неё. Высказав своё мнение, родители всё-таки замолчали и тяжело вздохнули. Дэвид обратил внимание на то, что почти весь рабочий стол забит бумагами. Пролистав пару страничек, он спокойно произнёс:
— Ладно. Давайте так: мы снова обсудим этот вопрос, но уже после кровавой луны. Она всего через несколько дней, а дел меньше не становиться. Так что сейчас мне нужно разобраться с ними. Я понимаю, что здесь дело тоже важное, но поймите, я не железный. — с каждой новой фразой, Дэвид сильнее размахивал руками. Так что через неделю на трезвую голову всё обсудим. А пока что, Анна, давай без глупостей.
— Без глупостей? — На глазах девушки наворачиваются слёзы. — Что ты имеешь в виду?
— Он имеет в виду, то что до кровавой луны ты не выйдешь из дома. — Ганриетта ответила за мужа.
— Вот так. — подтвердил он.
Какое-то время они стояли в тишине. Анне хотелось кричать, ругаться, сделать всё возможное, чтобы её наконец услышали и поняли, но она не могла. Уж слишком хорошо её воспитали, чтобы идти против воли родителей.
— Мы поняли друг друга? — видя растерянность дочери, женщина с довольной ухмылкой на неё посмотрела.
— Да, матушка. — нехотя ответила юная леди.
— Вот и славно, а теперь можешь ступать.
Ватными ногами, девушка поплела в сторону двери. Выйдя из кабинета, она даже не посмотрела в сторону Эдварда. У него явно была улыбка до ушей.
Анна идёт, опустив голову на бок и, не о чём не думая, сама не заметила, как добрела до комнаты брата и, даже не постучав, вошла к нему. Тот сидит с книжкой на подоконнике. Увидев сестру, он тут же подскочил и посадил её на кровать. У Сэма уже заранее приготовлена кружка воды, он дал ей немного пригубить, но она выпила всё до последней капли. Так они сидели ещё минут десять, дожидаясь пока Анна придёт в себя. В итоге, она лишь упала спиной на кровать и закрыла лицо руками.
— Ну и что в итоге оказалось? — наконец спросил брат.
— Мы продолжим разговор после кровавой луны, а до тех пор я должна оставаться дома. — полуживым голосом ответила сестра.
— Ясно.
И они снова продолжили слушать тишину. Девушка даже не всхлипывала. Глубокая обида засела глубоко в горле и этот ком разрывает её, не давая выплеснуть всё своё горе наружу.
Она скинула руки и продолжила смотреть в потолок. Сэм присоединился к рассматриванию узоров и произнёс то, что давно хотел ей сказать: