Даниэлла выскочила из кровати, путаясь в одеялах. Она добралась до окна и открыла его. Она убедилась, что окно не стукнуло по стене, чтобы стражи не слышали ее.
Жуть протянула сверток.
— Тебе.
— Спасибо, — она едва дышала от радости и боли. — Не стоило сюда прилетать. Тебя могут увидеть.
— Боишься запятнать репутацию, принцесса? — спросила Жуть.
Даниэлла покачала головой.
— Нет. Боюсь, что тебя попытаются сбить с неба.
Жуть нахмурилась.
— Людям плевать на безопасность Жути.
— Мне — нет, — она выдерживала взгляд существа, пока оно не тряхнуло головой и хлопнуло крыльями.
Даниэлла смотрела, как темный силуэт пропадает вдали. Она хотела бы себе крылья, чтобы улететь. Она пропала бы навеки.
Меч в ее руках был тяжелым. Она теперь могла защитить себя, хоть и не знала, как правильно этим пользоваться. Неожиданность была на ее стороне. Если ее отец придет в комнату, она спрячется за дверью и пронзит его мечом.
Это была лишь мечта. Весь замок оттащит ее в подземелье. Или ее убьют за то, что она убьет их любимого лидера.
Любимого.
Ее отца любили, потому что он создал процветающее королевство. Его народ не знал, что он сделал со своими детьми и женой. Им было все равно. Пока он делал народ счастливым, кому было дело, что королевичи страдали?
Ткань с тихим шелестом упала с меча. Он был простым. Кожаные ремешки обвивали рукоять. Простой металл, никаких узоров. Короткий тонкий меч с острым лезвием.
Даниэлла подняла его и смотрела на свое отражение. Однажды она искупает этот меч в крови.
ГЛАВА 15
Одна неделя. Через неделю ее голова перестала болеть. Неделя тишины и скуки, удушающей ее.
Она не могла покинуть комнату. Стражи постоянно были у двери. Входили только слуги с едой или помыть ее. Им приказали не говорить с ней.
Даниэлла говорила с ними, хоть они и не отвечали. Она рассказывала им истории, как ее мать рассказывала ей. О лесе, существах в нем, и как магия текла в ее крови как вода в реке.
Когда слуги пришли в последний раз, она слышала, как они шептались перед тем, как повернулся ключ.
— Безумие ее матери передалось принцессе, — шепнул один. — Она говорила на разных языках! Герта сказала, что она говорила о монстрах. Печально. Бедняжка.
Пусть считают ее безумной. Не важно. Только так она могла отомстить отцу, не ухудшив наказание. Пусть королевство думает, что безумие подкосило их любимую принцессу.
Как было с их королевой.
Ключ снова повернулся, но она не могла представить, кто вошел. Для еды и купания было неподходящее время.
Даниэлла приготовила себя к тому, что могло последовать. Ее отец не остановится, чтобы сломить ее. Молчание не работало. Может, он хотел ухудшить ее жизнь.
Но это был не ее отец или страж. Вошел Мило.
Он был без корсета, и его тело выглядело странно. Словно он не был собой.
— Я понимаю, что ей нельзя выходить, дураки. Я ее брат, а не актер, — Мило хлопнул дверью и скривился.
Она не могла поверить, что он был тут. Она отбежала от окна и бросилась в его руки.
— Ох! — выдохнул он. Мило обвил ее руками и сжал. — Даниэлла. Выглядишь ужасно.
Она и чувствовала себя ужасно. Целитель снял повязку, но красный порез и лиловый синяк все еще было видно. Она скучала по леггинсам. Слуги наряжали ее в платья, и она ощущала себя куклой, а не женщиной.
Голубой корсет сжимал ее ребра. Длинные юбки были от руки расписаны серебряными снежинками, но плотная ткань была тяжелой и волочилась по полу. Даже тонкие рукава пропускали прохладный воздух, и ее кожа мерзла. Весь наряд был создан, чтобы она ощущала неудобства.
— Прости, что я такое натворила, — прошептала она в его грудь, голос был сдавленным от слез. — Я не знала, что это так разозлит отца.
— Не нужно объяснять мне.
— Нужно, — она знала, что означало, когда ее отец был в гневе. Ее сестры и брат страдали сильнее всего.
— Даниэлла, можешь хоть мне сказать, где ты была?
Печаль хлынула на нее, словно стеклянная бутылка разбилась об голову.
— Он тебя послал, да?
— Нет! — ее брат вздрогнул, словно она ударила его. — Я бы не делал грязную работу, даже если бы он угрожал мне смертью. Ты знаешь, что я лучше этого.
Да. Он не был Дианой, идущей за их отцом как деревянный солдат. Она не должна была обвинять его.
Вздохнув, она села рядом с ним на кровати и взяла его за руку.