Она не плакала после того, как отец ударил ее. Ни слезы, потому что ее научили, что слезы были слабостью. Но было так приятно плакать в объятиях.
Жуть прижал ее к себе сильнее. Она слушала биение его сердца, этот звук отгонял ее смущение.
Когда эмоции вытекли из нее, она отодвинулась. Даниэлла вытерла щеки ладонями и извинилась:
— Я не должна была приходить. Прости.
— Впадина всегда будет домом забытых и потерявшихся, — ответил Жуть. Его слова звенели чем-то невысказанным. Будто пророчеством для всех, чьи сердца были ранены.
Даниэлла дрожала. Она вытерла глаза. В этот раз без слез она смогла увидеть больше Жутей за ним.
Монстры парили в воздухе, тихо двигая крыльями. Они смотрели на нее с состраданием.
Не о них предупреждала ее сестра. Они не были монстрами, желающими сражаться и калечить. У некоторых женщин были слезы на глазах, у некоторых слезы капали со щек.
Как эти существа могли быть кошмарными, когда они ощущали ее эмоции?
Даниэлла прикусила губу, желая, чтобы ее слезы высохли. Она кашлянула и сказала еще раз:
— Мне нужно, чтобы ты научил меня сражаться. Сейчас.
Жуть перед ней лишился дара речи впервые с их знакомства. Его рот открылся и закрылся. Он смотрел на нее большими глазами, полными вопросов.
— Ты ранена, Даниэлла.
— Еще повод сражаться. Мне нужно научиться, потому что я не могу вернуться туда, не зная, как это остановить, — она коснулась пальцем лба, скривилась от боли. — Это впервые произошло со мной, но не впервые с теми, кого я люблю.
— Кто? — одно слово вырвалось из его груди гулом камней. — Скажи, кто это сделал.
Она покачала головой.
— Не могу.
— Не заставляй угадывать, тигрица, — его челюсти были сжаты, а напряженные крылья передавали его искренность. Он уничтожил бы королевство из-за раны на ее лбу?
Даниэлла облизнула губы и посмотрела на других Жутей.
— Не тут.
Может, он понял отчаяние в ее голосе. Может, исполнял ее желание, но она не могла говорить, когда на нее все смотрели.
Ее учили сохранять честь. Как бы сложно ни было это сделать.
Признаться, что ее семья, нет, ее отец был с изъяном? Это было изменой, и такое мог слышать только тот, кому она доверяла.
Ее Жуть протянул руку, шагнув к ней. Он обвил рукой ее талию и притянул ее к своему боку. Его тепло лилось в нее, согревая ее грязную холодную кожу.
— Доверься мне, — его голос был чуть громче шепота.
Даниэлла прижала ладонь к его груди и смотрела на него, так отличающегося от нее. Он пугал ее народ. Но она смогла сказать лишь:
— Я верю.
Он прижал ее к груди и рухнул спиной в бездну Впадины. Они падали в воздухе, но его руки и крылья закрывали ее от ветра. Он держал ее так нежно, словно она была из стекла.
— Куда мы? — спросила она.
Он повернулся, расправил крылья, легко скользил в воздухе.
— Ко мне домой.
— Мы уже у тебя дома.
— В мой дом, Даниэлла.
Теперь она поняла его. Он нес ее в свои покои, туда нельзя было благородной женщине.
Ее желудок сжался от нервов… или волнения.
ГЛАВА 16
Жар исходил от его тела, словно он был печью, хоть он проводил дни в глубинах королевства. Даниэлла прижалась носом к его шее. Если он спросит, она скажет, что сохраняла свое тепло. Она дрожала, так что эти слова звучали бы правдоподобно. Но она просто не могла надышаться его запахом.
Земля. Нотка сосны и смолы из глубоких ран пострадавших после боя деревьев.
Она не должна была дышать им. Она не должна была нюхать Жуть, и сердце не должно было трепетать от этого.
Это был монстр. Существо, с которым, похоже, воевало ее королевство.
Но она могла думать только о красивом цвете его крыльев. Они бились за ним, сильные, удерживающие ее, словно она ничего не весила. Ветер свистел в дырах. Звук был песней, прогоняющей боль из ее груди, вину и смущение из ее разума.
С ним она ощущала себя сильнее. Словно она была дочерью своей матери. Когда-то великой королевы-воительницы. Словно она была лучше матери, которая впала в безумие, увидев его народ.
Даниэлла облизнула губы и успокоила разум, они опустились на незнакомый выступ. На плетеной двери были рисунки. Драконы, рыцари в серебряной броне, воины с большими крыльями. Все тянулось от двери по стене, изображая неизвестную битву.
Жуть опустил ее на землю. Она выскользнула из его рук, как всегда, но смотрела на камень.
— Что это за место? — спросила она.