Хотя король вряд ли мог заболеть.
Но что-то другое было в ее отце. Может, атмосфера вокруг него шептала о тенях и тьме. Брешь в его броне.
Даниэлла расправила плечи, играя идеальную принцессу.
— Отец?
— Хм? — он встряхнулся и отпустил подлокотники.
— Я не расскажу.
Гнев стал румянцем на его высоких скулах. Она думала, что он бросится через стол и сожмет ее горло.
Король сдержался. Он снова сжал подлокотники. Мысли мелькали за его глазами, он двигал фигуры на доске, которую она не видела.
Он мрачно улыбнулся, и она знала, что вот-вот проиграет.
— Полагаю, ты убегала к возлюбленному, принцесса.
— Нет.
— Кто тебе поверит? Слуги уже пустили слухи, Даниэлла. Ты бегаешь к любовнику в лес, этим позоришь всю семью, портя то, что священно.
Даниэлла заставила ладони не шевелиться на ее коленях. Она хотела прикрыть от него тело.
— Я не священна.
— До для королевства ты священна. Ты родишь следующего короля Холлоу-хилла. Ты не женщина, Даниэлла. Ты часть истории, фигура, объект для веры народа этого королевства, — он приподнял бровь, повторяя за ней. — Ты принцесса. Или ты забыла?
Она не забыла. Как она могла? Цепи на ее горле порой были слишком тяжелыми.
Даниэлла открыла рот, надеясь, что скажет отцу что-то, что изменит ход разговора.
Он не дал ей шанса заговорить.
Он перебил ее, не дав издать ни звука.
— Теперь я понимаю, что ты убегала к любовнику, и я могу лишь поскорее выдать тебя замуж.
— В соседних королевствах нет подходящих женихов, — вмешалась она.
— Нет, но в такой ситуации не подойдет ни один королевич. Ты — испорченный товар, принцесса, — его глаза зло блестели, и она сглотнула от страха. — Ты будешь с любым, кого я выберу. В этом городе много отличных торговцев. Они жаждут власти, и я хочу дать ее им. За цену.
Он сделает простолюдина королем?
Она не думала, что услышит такое от отца, пока не поняла его план. Жажда сражения покинула тело Даниэллы, она обмякла на стелу.
Невозможно. Король не опустится так низко, но… Она посмотрела ему в глаза.
— Ты обменяешь королевство и дочь, чтобы создать послушного короля.
— Простолюдин будет меня слушать, это будет важно. Ведь я дал ему место под звездами. И я прослежу, чтобы это королевство существовало так, как я того желаю, даже после смерти, — ее отец склонился над столом так близко, что она ощущала запах мяты от его дыхания. — Я сделаю твою жизнь раем или адом, принцесса. Твое поведение решит твою судьбу.
— Отец, пожалуйста.
— Через неделю будет бал в твою честь. Я назову это церемонией выражения любви к нашему королевству. Следующее поколение королевичей примет всех к себе. Мы войдем в новую эпоху рука об руку с простолюдинами, — его улыбка заставила ее кровь похолодеть. — Я отдам твою руку, и я решу, кто ее получит, как только этот гадкий порез у тебя на лбу заживет.
— Я не согласна, — Даниэлла не знала, что сделают слова, но их было важно сказать.
Ее отец встал, обошел его с ленивой агрессией. Он сжал ее подбородок и заставил ее посмотреть на него.
Она еще не видела у него такой взгляд. Жуткий гнев, смешанный со счастьем.
— Повтори, — сказал он.
— Я не согласна на этот план. Это безумие.
Ее отец склонился и прижался губами к ее уху.
— Мне плевать.
ГЛАВА 18
Ее служанка убрала прядь волос за ухо Даниэллы, окинула ее взглядом и проверила, что все мелочи в принцессе были идеальны.
Даниэлла смотрела на женщину в зеркале. Там была не она. Не могла быть.
Ее волосы были собраны в простой шиньон. Каждая светлая прядь была на месте. Ее макияж был милым. Губы были красными, как роза, глаза — подведены, а румяна оживляли ее лицо.
Но ее взгляд был блеклым. Она еще не видела эти мертвые глаза. Взгляд женщины, которая знала, что ее жизнь вот-вот закончится, и она ничего не могла с этим поделать.
— Прошу, встаньте, ваше высочество, — сказала служанка. — Я хочу проверить платье.
Конечно, оно было в порядке. Лучшая ткачиха Холлоу-хилла его создала, по крайней мере, лучшая из людей.
Даниэлла встала. Ее отражение двигалось грациозно, как и должна принцесса. Каждый дюйм платья был как у ледяной принцессы.
Капли стекла свисали с ее рук и усеивали тело. Ткань была вырезана низко между ее грудями, ледяные кружева и стеклянные бусины тянулись как иней на коже.