Даниэлла отпрянула от него на шаг, другой. Он не ответил. Он лишь смотрел на огонь.
Страх охватил ее тело. Ее ладони стали мокрыми от пота, сердце колотилось. Она разглядывала пещеру, но бежать было некуда.
Если он хотел превратить ее, он сделает это. Она не сможет его остановить.
Даниэлла снова была в ловушке и не знала, как освободиться. Жить так было ужасно, ведь она больше всего хотела независимости.
Она затаила дыхание, тихо склонилась и подняла самый большой камень, какой умещался в руку.
Она так просто не изменится.
— Опусти камень, — прорычал он.
— Нет.
— Даниэлла.
— Прошу, — слово дрожало. — Я не хочу быть одной из вас.
— Но ты назвала себя Императрицей Жути.
Она поняла, что ее действия перечили словам. Но должен был оставаться способ помогать им и направлять их, не становясь такой же.
Должен был.
Она пыталась придумать, как убедить его в своей верности. Даниэлла не хотела предавать оба королевства. Она хотела, чтобы Жути жили спокойно, без нападений. Но она хотела, чтобы ее народ принял их и уже не был под правлением отца.
Даниэлла хотела многого, но это было сложно получить.
— Я не знаю, что ты хочешь, чтобы я сказала, — прошептала она. — Я не мог предать свое королевство и невинных тут, как и не смогла выдать твое королевство. Оба важны для меня.
— Ты не можешь стоять ногами в обоих мирах.
— Почему?
Его крылья расслабились, опустились вокруг плеч. Они обмякли, будто плащ. Император повернулся к ней.
— Так работает мир, принцесса. Мы не можем получить все, чего хотим.
Она сжала камень крепче, решив доказать, что он не прав.
— Я не верю, что стать Жутью — мой единственный вариант.
— Это не вариант. Все так совпало.
— Хватит путать слова, Император. Есть еще способ все исправить.
Он широко развел руки.
— Тогда расскажи, принцесса. Сообщи о новом плане, потому что у меня идеи кончились.
Камень впился в ее ладонь, разрезал ее кожу до крови. Плана не было. Она даже не знала, как убедить его оставить ее человеком.
Двоих не хватило бы, чтобы наладить все в обоих королевствах, особенно, когда они злились друг на друга и пытались переменить на свою сторону.
Она выпустила камень, и он упал на землю.
— Я не знаю, Император. Я не хочу этого.
— Как и я.
— Тогда зачем идти по этому пути? Зачем думать о таком:
Он опустил руки по бокам.
— А у меня есть выбор? Мой народ умирает. Юные в опасности, как и все, кто под моим крылом.
— Должен быть другой выход, — она шагнула к нему, угрожая своей безопасности, чтобы он понял. — Мы можем разобраться. Вместе.
— Ты просишь невозможного, принцесса.
— Разве? — Даниэлла сделала еще шаг. — Я прошу просто подумать вместе.
В этот раз он шагнул ближе. Император коснулся рукой ее щеки, прижал ладонь.
— Ты просила забрать тебя из твоего королевства, и я преклонился перед твоей волей.
— Я просила научить меня защищаться, а не забирать из дома.
— Ты желала свободы, и я дал тебе это, встав на колено, — его когти задевали кожу ее головы, не рвали, но угрожали обратить ее.
— Я не просила об этом, — прошептала она.
— Я не просил тебя существовать, но вот ты, — пробормотал он, склоняясь, и она ощутила его дыхание на губах. — Ты меняешь все, и я не могу выжить. Я могу отдать пространство и время, но не хочу отдавать душу.
Даниэлла застыла, ждала того, что произойдет.
— Я не стала бы просить твою душу.
— Но она у тебя, глупая женщина.
Он прижал ладони к ее лицу, придерживая ее челюсть с заботой. Словно Даниэлла была из стекла. Он быстро поднял ее и прижался губами к ее губам.
Его губы были теплыми и нежными, это удивляло, ведь его кожа была грубой, как камень. Но его рот прижимался к ее, и это обжигало ее внутри.
Она могла поклясться, что они делали это уже тысячу раз. Она целовала его, наверное, во снах, но не так. Не со злыми ладонями на ее лице, не с ее кулаками, прижатыми к его груди.
Она целовала его, словно могла вдохнуть его силу. Словно могла впитать ее.
Может, и могла. Каждое движение его губ придавало ей смелости и сил. Она прильнула к его телу. Он погладил языком, и она разжала ладони и обвила руками его шею.
И когда он прижал ее к своему телу, каждый его дюйм прижимался к ней. Даниэлла ощутила, как ее душа взлетает.
В тот миг у нее были крылья. Он дал ей не только силу, но и то, что не было у людей. Она могла сбежать от цепей на ней.