Эту боль он узнал, потому что давным-давно заставлял многих Жутей страдать от такой боли. Только удар меча по ребрам мог оставить такой синяк. И он делал это, тренируя армию. До того, как прекратил сражаться. Когда он был еще под чарами алхимиков.
— Он научил меня сражаться, — пробормотал он.
Амичия застыла, и Александр закрыл глаза, словно его пронзила старая боль.
Рафаэль не успел уточнить, Александр снова заговорил с женой.
— Я забыл, но теперь помню. Рафаэль был из младших Небесных. Он должен быть в главе одиннадцатой или двенадцатой.
— Я принесу, — она убежала от них, забралась по стремянке с поразительной ловкостью.
Рафаэль застыл посреди библиотеки. Небесные. Где он это слышал? Алхимики говорили? Нет. Они не говорили такие красивые слова, и он запомнил бы это.
Он уже это слышал. Слово словно было вырезано в его памяти, скрыто глубоко в черепе.
Небесные.
Небеса. Боги.
Он охнул, звук вырвался из груди, словно его пронзили мечом.
— Небесные. Я — Небесный.
Амичия вернулась к нему с золотой книгой в руке.
— Браво, — она склонила голову, глядя на него. — Думаю, ты первый догадался без помощи кого-то с воспоминаниями.
— Мне помогли, — Даниэлла появилась перед его глазами, ее шелковистые волосы будто задели его ладони.
— Ах, — Амичия вернулась к мужу с книгой и открыла ее. — Ситуация повторяется. Присядь, Рафаэль. Нам нужно многое тебе рассказать.
Он подошел к креслам в ступоре. Он рухнул на кресло, не думая, мог ли его испортить. Ножки заскрипели под его весом, но ему было все равно.
Он был не один из Жути. Он не спасал тех, кого сделал существами. Он распространял болезнь.
Амичия перестала листать книгу и ударила пальцем по странице.
— Вот. Рафаэль, Несущий свет и Хранитель… милый, что тут говорится?
Александр склонился.
— Не Хранитель. Наблюдатель.
— А дальше? — рявкнула она. — Не исправляй меня, Хранитель и Наблюдатель — это похоже.
— Нет, — ответил ее муж. — Наблюдатель истории.
— Ах, так он был историком?
— Это схоже.
Рафаэль поднял руку, пальцы дрожали.
— Стойте. Что вы пытаетесь сказать? Я… не понимаю вас.
Госпожа замка вздрогнула.
— Прости, я забыла, что для тебя это все новое. Я отвлеклась. Хочешь воды?
— Нет, — он склонился и уперся предплечьями в колени. Он вдруг ослабел и не знал, как попросить их замедлиться. Ему нужно было подумать. Дышать. — Просто скажите, что происходит.
Амичия встала с кресла и опустилась перед ним. Она опустила ладонь на его руку.
— Ты из Небесных, существ, похожих на божества, которые прибыли помочь объединить наши королевства. Алхимики прокляли ваш вид, сделав монстрами, желая использовать вас, чтобы создать армии. Они хотят создать мир, каким он им нравится. Ты ведь знаешь, кто такие алхимики?
— Конечно.
— И ты знаешь, что они злые?
Мурашки выступили на его руках.
— Я уверен.
— Тогда ты на верном пути, — она сжала его ладонь. — Я прибыла сюда, убегая от Жути. Я не знаю, какой твой народ там, откуда ты, но в Болотце Жути охотились на людей как на животных. Они не помнили, кем были. Многие даже не могли говорить. Их боялись.
Поэтому все хотели понять, почему он отличался. Рафаэль покачал головой.
— Не в Холлоу-хилле. Жути все еще разумны. Они решают, что хотят делать в жизни, но многие остаются со мной.
— Из-за их облика?
Он кивнул.
— И людьми в Холлоу-хилле правит жестокий король, который хочет убить нас. Мы… не были добрыми в начале.
Амичия оглянулась на Александра.
— Алхимики хотели, чтобы вы убивали людей?
— Сначала обращали, а потом убивали остальных. Да.
— И ты?
Он подумал о темных временах. Когда он хотел только войны, крови и жестокости.
— Да. Немного. Но понял быстро, что не хотел идти по этому пути. Я ушел от войны и зарылся в землю со своим народом.
— Что остановило тебя?
Рафаэль сглотнул и посмотрел в золотые глаза брата.
— Король людей застал нас врасплох. Он заставил меня преклониться, отпилил мой рог как трофей. Он заставил меня слушать, пока убивал остальной мой отряд, но позволил мне уйти и сказать остальным уходить.
Александр оскалился, напоминая немного Жуть.
— Зачем он отпустил монстра, как мы?
Он спрашивал у жены, но Рафаэль знал, что вопрос был для него.
— Он хотел, чтобы я повел Жуть в последний бой. Я не клюнул, и мы пропали.
Тихий сдавленный звук разнесся по комнате. Амичия сжала его руку. В ее глазах стояли слезы.