— Ты подтвердил много теорий, хотя был тут лишь пару мнут.
— Теорий?
Амичия указала на книгу, которую оставила на стуле.
— Мы верим, что Жути, созданные Небесными, подражают тем, кто их создал. Александр был генералом, знал только сражения. И Жути Болотца стали монстрами, которые умели только биться. Ты был историком! Твои Жути не хотят сражаться или убивать. Они хотят, чтобы их оставили в покое, они хотят помнить историю.
Он пожал плечами.
— И?
— И твои открытия помогут нам в поисках другой родни. Мы знаем, что все королевства разные… — она вплеснула руками. — У всех своя ситуация, но не все Жути — охотники. И не все прячутся. Это чудесное открытие!
Его грудь сдавила боль. Он потер ее и ответил:
— Я рад, что вы счастливы, но я прибыл не просто так.
— А для чего? — спросила Амичия.
Александр склонился и опустил ладонь на плечо жены. Он притянул ее к себе, и они оба могли слушать и смотреть в глаза Рафаэля.
Он выдохнул.
— Мое королевство страдает. Жути. Люди. Все под правлением короля, который хочет убить нас. Его дочь, принцесса, она… друг.
Амичия улыбнулась.
— Конечно. Друг.
Его щеки пылали.
— И алхимики прибыли ко мне и заявили, что это королевство прокляла ведьма. Они хотели, чтобы я продолжал путь, но, когда я отказал, попытались убить принцессу. Я не понимаю, почему ее, а не меня. Но я хотел узнать, что случилось в Болотце, сам. Я хотел узнать правду.
Александр посмотрел на жену.
— Из-за тебя я уже не Жуть. Ты освободила меня от меня и алхимиков.
Женщина?
Рафаэль растерялся еще сильнее.
— Ты спасла его? Так ты ведьма?
Она покачала головой.
— Нет. Я просто женщина, которая знала, как любить.
— Мы не люди.
Она снова взяла его за руку.
— Правильная женщина полюбит. Алхимики хотят убить ее, потому что хотят, чтобы ты оставался Жутью, под их властью, был очень сильным. Это они пытались сделать тут.
Рафаэль сжал ее ладонь своей рукой с когтями.
— Расскажи мне все.
ГЛАВА 32
Даниэлла прошла в комнату матери, сердце билось в горле. Что они сделали, пока ее не было?
Свет не горел. Шторы были сдвинуты так, что она не видела свою ладонь перед лицом, как и хоть что-нибудь в комнате. В воздухе знакомо пахло старым вином и плесенью. Но зловещая тишина была новым.
— Мама? — шепнула она.
Тихий шорох был ответом, показал, что кто-то еще был в комнате с ней.
Даниэлла сглотнула. Она впервые за долгое время боялась. По-настоящему. Не монстров или кошмаров, а того, что могла потерять.
— Мама? — повторила она. — Это я. Даниэлла.
Ткань зашуршала снова, а потом она услышала тихий стон.
Если ее мама смогла издать лишь этот звук, то все было хуже, чем она думала. Даниэлла прошла к окну.
Она сжала штору и потянула с такой силой, что ткань сорвалась сверху. Свет залил комнату, ослепил ее на миг. Она подняла руку, чтобы защитить глаза, глубоко вдохнула и приготовилась к тому, что ее ждало.
Даниэлла развернулась. Пыль покрывала мебель толстым слоем. Никто давно не убирал у королевы. Тарелки с гнилыми фруктами и мясом стояли горой у кровати, еда просыпалась на пол. Некоторые тарелки были пустыми, другие — облеплены мухами, которые взлетели, когда Даниэлла подошла. Их раздраженное гудение заглушало слабое дыхание ее матери.
Королева лежала под грудой одеял, только так она могла согреться. Кто знал, как долго она была тут, во тьме, в обществе только мух.
Руки Даниэллы дрожали от гнева. Она хотела сжать ими шею отца и давить, пока он не посинеет. Она хотела услышать, как он молит о пощаде, и не дать ему этого.
— Мама, — сказала она. — Что они с тобой сделали?
Ее мать повернулась к ней и открыла глаза. Ее лицо было как скелет, под кожей у губ виднелись зубы. Она зловеще напоминала лицо ее отца.
— Даниэлла, — прошептала мама. — Но ты мертва.
— Нет. Пока не мертва.
— Мне сказали, что тебя убили монстры, — ее мама вытянула руку из-под покрывал и потянулась к ней. — Ты пришла забрать меня?
Слезы обжигали ее глаза.