И все же белые схватили неистового принца. В марте 1830 года они пригласили его на переговоры в город Магеланг, пообещав полную неприкосновенность. Однако, как только Дипонегоро с двумя военачальниками поднялся на крыльцо отведенного для встречи дома, генерал де Кок подал рукой знак. На площадь перед зданием из боковых улочек в боевом порядке вышли голландские войска, к крыльцу резиденции подкатила сопровождаемая конным конвоем черная карета с железными решетками на окнах. Это была западня, устроенная вероломными, лживыми колонизаторами.
Известный индонезийский художник Раден Салех, писавший в европейской классической манере, запечатлел предательский акт на полотне. Копия его картины висит в одной из комнат здания, где должны были состояться переговоры. Дипонегоро, одетый в длинный полосатый халат — наряд, свидетельствующий о его аристократическом происхождении,— пытается выхватить из-за пояса кинжал. Но увы... поздно! Его руки крепко держат дюжие офицеры. Де Кок в окружении подчиненных стоит, надменно сложив руки на груди, чуть в стороне. Принц и генерал смотрят друг на друга. В пронзительно жгучих глазах первого — презрение несломленного, благородного воина к подлому негодяю, в бараньем взоре второго — самодовольство недалекого солдафона. И хотя принц выглядит тщедушным среди рослых голландцев, из поединка взглядов становится очевидным, кто здесь подлинный победитель.
После ареста Дипонегоро восстание, в котором приняло участие практически все крестьянское население Центральной Явы, резко пошло на убыль. В течение нескольких месяцев колонизаторы, понастроившие за годы восстания около двухсот крепостей в долине Кеду, разбили лишившиеся вождя крестьянские отряды. Самого принца власти сослали на Сулавеси, где он и скончался в 1855 году в каземате форта «Роттердам», ныне являющегося одной из исторических достопримечательностей города Уджунг-Панданг.
К мятежу Дипонегоро толкнули соображения личного характера. Он был аристократом и по происхождению мог претендовать на джокьякартский престол. О том, что здесь не обошлось без династических интриг, говорит и непосредственный повод для восстания. Султан Джокьякарты, подталкиваемый голландцами, начал строить дорогу на север. Строители нарушили несколько могил в Тегалреджо, где находилась резиденция Дипонегоро. Когда принц в отместку стал чинить препятствия дорожникам, военная экспедиция султана при поддержке голландского отряда захватила Тегалреджо и подожгла дворец. На призыв Дипонегоро отомстить неверным откликнулись сначала его непосредственные подданные, а потом к восставшим стали присоединяться деревня за деревней, и пламя партизанской войны наконец охватило всю Центральную Яву. Как уже не раз бывало в истории, зачинщик движения стал его пленником. Хотел принц того или нет, но он оказался во главе народного восстания против колониального режима. И надо отдать ему должное: он с честью и до конца выполнил роль того вождя, которого хотели видеть в нем обездоленные и угнетенные крестьянские массы.
Яркой страницей в летопись национально-освободительной борьбы вошло мужественное сопротивление чужеземному господству жителей северо-суматранского княжества Ачех. Голландцы смогли подчинить их своей воле силой оружия только в начале XX столетия. Ачех первым воспринял ислам в его более раннем, а следовательно, и более чистом виде. Религиозность глубоко вплелась в повседневную жизнь ачехцев, законы опирались только на повеления Корана.
Окруженные со всех сторон «франками», изолированные от других мусульманских государств, правители Ачеха все чаще и острее стали понимать необходимость защиты завещанной отцами веры перед опасностью христианского вторжения. Объявивший себя потомком сразу и Адама, и Александра Македонского, и пророка Магомета султан Искандер Муда за тайные связи с кафирами приказал обезглавить собственного сына. Владыка принял титул махкота алам — венец мира — и объявил европейцам священную войну. В начале XVII века он несколько раз осаждал португальскую А-Фамозу, с наемной армией из фанатичных арабов и турок наводившей ужас на все европейские опорные пункты в Юго-Восточной Азии. В 1871 году голландцы, уже правившие почти всем архипелагом, решили прибрать к своим загребущим рукам и Ачех. Но надежду на скорую победу им пришлось оставить сразу же. Не одна сотня голландских солдат сложила головы в ощетинившихся копьями и кинжалами ачехских джунглях. Но через двадцать лет после начала войны в одном из боев погиб предводитель народного ополчения Теунгку Чик Ди Тиро, боевой дух партизан упал, и правящая элита Ачеха приготовилась уже послать в Батавию делегацию для выработки условий капитуляции.
В этот критический момент на поле брани появилась бесстрашная Чут Ньяк Дьен, индонезийская Жанна д'Арк. Дочь аристократа, жена и мать, она оставила уютный дом, любимого сына и бросилась в боевой мужской одежде в пламя партизанской войны. Весь Ачех услышал ее страстный клич: «Священный Коран или вечный позор, родина или смерть!»
Отважная женщина не выпускала из рук оружия 30 лет. Героический дух Чут Ньяк Дьен воодушевлял ачехцев на сопротивление иностранному игу и после того, как султан Ачеха сдался на милость колонизаторов. С горсткой единомышленников она продолжала вооруженную борьбу до тех пор, пока в 1903 году ее, 55-летнюю, немощную, не взяли в плен. И в момент пленения она пыталась оказать сопротивление, но молодому, здоровому лейтенанту не стоило труда выбить кинжал из рук полуслепой, обессилевшей от многолетних скитаний по негостеприимным джунглям женщины.
Котараджа, столица Ачеха, загудела встревоженным ульем, когда в нее привезли под конвоем Чут Ньяк Дьен. Каждый мусульманин хотел припасть к ногам легендарной воительницы за свободу и веру. Власти поспешили вывезти ее с Суматры. Она была упрятана в глухую деревушку Сумеданг в горах Западной Явы. Там совсем лишившаяся зрения, одинокая, оторванная от страстно почитаемой священной ачехской земли, не склонившая головы героиня скончалась в 1908 году.
На единственном сохранившемся портрете она запечатлена молодой, только что вставшей на долгий путь суровых испытаний. Решительный разворот головы, плотно сжатые губы, строгость одеяния говорят о решимости женщины до конца пройти избранной стезей, непреклонной воле, преданности идее. Блуза со стоячим воротником, перекинутый через правое плечо, как военная перевязь, шарф подчеркивают бескомпромиссность характера. И вместе с тем огромные, широко расставленные глаза выдают в Чут Ньяк Дьен нежную женщину. В них — едва уловимая печаль молодой красавицы, которой пришлось отказаться от предначертанной природой и происхождением доли и взвалить на свои хрупкие плечи бремя, посильное далеко не каждому мужчине.
В 1958 году первый президент независимой Индонезии Сукарно подписал правительственный указ о присвоении славной дочери Ачеха посмертно почетного звания Национальный герой Индонезии. Ее скромную могилу в Сумеданге местные жители почитают как святыню. После пятничных молебнов и по мусульманским праздникам к ней приходят люди и посыпают ее лепестками цветов. Надгробье из серого камня ничем не выделяется среди других захоронений. Отыскать его на кладбище за высокой стеной мне помог служка из действовавшей при мечети мусульманской школы.
Когда я его спросил, почему богатая, сытая Чут Ньяк Дьен добровольно обрекла себя на страдания, служка коротко ответил:
— Тидак сенанг.
Я еще раз столкнулся с неисчерпаемостью этого выражающего сущность индонезийского характера словечка «сенанг». Словарь переводит его как «удобство, покой». Случаи его применения индонезийцами бесчисленны. Ходить по пятницам в мечеть — сенанг, курить сигаретку с гвоздикой — сенанг, играть с детьми — сенанг, иметь покладистую жену — сенанг, сидеть в дождь под крышей — сенанг и так до бесконечности. Пока у индонезийца мир в душе, пока ничто его не тревожит, не раздражает, пока он не напрягается — он сенанг. В противном случае он — тидак сенанг.
Очень тесно с этим всеобъемлющим понятием переплетается другая жизненная категория — чочог, что в переводе означает «соответствие». Все в мире, считают индонезийцы, должно быть в гармонии, все должно подходить,как, скажем, ключ к замку. Если муж и жена чочог, то брак счастливый, если погода и земля чочог, то будет обильный урожай, если работа и человек чочог, то ждите хороших результатов труда. Если все чочог, то индонезиец — сенанг.