— О чем он только думал? — Коннор с трудом сдерживал ярость. — За первые десять лет смертность среди Смотрителей достигает семидесяти пяти процентов. Я ему отказал. Почему ты согласилась?
— Я не могу тебе сказать.
— И давно ты этим занимаешься? — спросил Коннор.
— Шесть месяцев. Не нужно так все драматизировать. Я жива, я хорошо справляюсь со своей работой, и однажды я стану Смотрителем Техаса.
— Ты можешь отказаться? — спросила бабуля Фрида.
— Нет. Кроме того, я не хочу уходить.
Бабуля внимательно посмотрела на меня.
— Тебе нравится?
Передо мной мелькнула братская могила.
— Не всегда. Но это необходимо. И это важно.
Бабуля Фрида усмехнулась.
— Тогда занимайся этим и не слушай их.
— Все не так просто, — сказала мама.
— Да, — бабуля Фрида посмотрела на Алессандро. — Ты собираешься остаться и помогать ей?
— Да.
Коннор открыл рот, выражение его лица было суровым. Невада накрыла своими пальцами его руку.
— Тебе не удастся ее отговорить. Она защищает нас.
Коннор нахмурился.
— Я объясню позже, — сказала она.
Арабелла щелкнула пальцами.
— Так вот откуда берутся деньги. Мне было интересно, почему у нас вдруг стало столько денег.
— О чем ты? — спросил Леон, внезапно разволновавшийся.
— Мы зарабатываем в три раза больше, чем раньше, — сказала Арабелла.
Леон показал мне большой палец.
— Так вот почему, — сказал Берн.
— Что «почему»? — спросила его Руна.
— Почему он на все отвечает «да».
Руна ждала.
— Когда нам что-то нужно, ответ всегда «да», — пояснил Берн. — Да — новым датчикам и системе камер. — Он посмотрел на Леона. — Да — новой винтовке «Хоук-7» и новой машине. — Он посмотрел на Патрицию. — Дополнительному персоналу и модернизированным жилетам, да. Нам достаются все эти игрушки, колокольчики и свистульки, потому что она заместитель Смотрителя и зарабатывает для нас деньги.
— Ладно. — Мама скрестила руки на груди. — Данная информация не покинет эту комнату. Вы не знаете, что она заместитель Смотрителя, вы не знаете, кто такой Смотритель, и вы считаете, что Линус старый друг семьи. На этом все.
Мама ждала. Никто ничего не сказал.
— Мне нужно подтверждение этому в виде «да, мам».
— Да, мам, — хором ответили мы. Даже Патриция и Регина сказали это.
Мама уставилась на Руну своим снайперским взглядом.
— Ты хочешь стать частью этой семьи?
Руна кивнула.
— Тогда держи рот на замке. Свободны.
Мы еще раз проверили меры безопасности. Потихоньку кухня опустела. Бабуля Фрида все-таки решила прилечь. Леон ушел, Арабелла тоже, Берн и Руна последовали за ним. Патриция и Регина тоже ушли. У Патриции был расчетливый взгляд, который означал, что она перестраивала наши меры безопасности в своей голове.
Толпа на кухне сократилась до мамы, Коннора и Невады, Алессандро и меня.
— Ты понимаешь, что делаешь? — спросила меня мама.
— Да.
Мама вздохнула.
— Я не знаю, как с тобой разговаривать, Каталина. Я всегда знаю, когда твои сестры что-то скрывают от меня. Ни одна из них не хороша в этом, и в конце концов все вскрывается. Ты скрывала это от меня полгода, а я и понятия не имела.
Я подняла голову.
— Ты скрывала от нас Викторию Тремейн всю нашу жизнь, и никто из нас даже не догадывался. Значит, я такая же, как ты.
— Вот это меня и пугает. — Мама покачала головой. — Если у тебя будут неприятности, ты мне расскажешь?
— Я постараюсь.
Мама снова вздохнула.
Невада повернулась ко мне, нежно гладя себя по животу.
— Я должна перед тобой извиниться.
— Нет.
— Да. Когда меня приперли к стенке, я приняла ужасное решение. Нет никакого способа расставить все по местам. В то время это был единственный способ сохранить будущее Дома Бейлор.
— Это была моя вина, — сказал Коннор. — Я должен был найти Меррита.
— Мы должны были найти Меррита, — сказала Невада. — Каталина, ты же знаешь, как ты важна для меня. Я ненавижу то, что заставила тебя думать, будто я злюсь на тебя, и что ты каким-то образом предала меня. Я плохо соображала. Болезнь была настоящей, коллапс был настоящим, и это было лучшее, что мог придумать мой измученный мозг. Я пожалела об этом в тот момент, когда начала это делать. Это съедало меня изнутри. Я хотела объяснить тебе все, но в течение большей части следующего года я беспокоилась, что это каким-то образом всплывет. Это не давало мне уснуть. В конце концов я решила это похоронить, и попытаться рассказать тебе об этом.