Пока он ел жареного кролика, пойманного Тимом, мальчики рассказали ему, что он чуть не умер.
– Мы отвезем вас в ближайший монастырь, милорд, – предложила Мэг. – Надо вам еще полечиться.
Не успела она досказать, как он замотал головой, чем нисколько ее не удивил.
– Нет. Мы уже потеряли один день, и только Бог знает, как там леди Джоанна. Мэг, я опять у тебя в долгу, но мне надо ехать. Эрик, седлай Демона.
Через полчаса они поскакали дальше, а Мэг потрусила обратно в Уиллоуби.
Около переправы они оказались как раз, когда вода начала прибывать и невзрачный ручеек на глазах превращался в мощный поток. Оставалось только ждать.
Ричард изводил себя, представляя, как золотоволосый рыцарь срывает с Джоанны платье и любуется ее наготой, которая принадлежит только ему. Он знал, что Джоанна будет сопротивляться, и Годфри придется избить ее или приставить к горлу нож, чтобы она подчинилась ему. От этих мыслей он готов был пустить коня вплавь и вручить свою судьбу Богу. Но верх брал здравый смысл, не пускавший его на верную смерть в бухте, которая унесла богатства Англии вместе с везшими их доверенными людьми короля Иоанна. Нет, лучше придумать мучительную казнь для похитителя Джоанны и его шайки.
– Мы не можем ждать, – сказал Ричард. Далеко тут в объезд?
Джоанна с ужасом смотрела, как Годфри пьет крепкое вино, от которого багровеют его щеки и в глазах загорается дьявольский огонь.
Когда он вытирал о тунику нож, Джоанна с испугом и недоумением подумала, неужели этот человек с диким взглядом и есть тот самый золотоволосый ангел, пленивший ее учтивым обхождением в Виндзоре. Сейчас его волосы висели грязными прядями, а вонь от него была такая (из-за похоти, что ли?), что ей хотелось зажать нос.
– Теперь, леди Джоанна, я думаю, нам пора прогуляться вон за те деревья.
И он махнул ножом.
– Нет.
– Нет? Дама предпочитает... на глазах у разбойников?
Годфри кивнул в сторону своих наемников, слонявшихся по лагерю, пивших вино и ожидавших своей очереди утолить похоть или похвалявшихся своей силой. Понаблюдав за ними, Джоанна опять обернулась к Годфри, наставившему на нее нож.
– Вот как! С ножом к даме! – зло пошутила она. – Ну же! Перережьте мне горло! Все лучше, чем спать с вами!
Он понял, что это не пустые слова, и от ярости у него на лбу вздулась жила.
– Уверен, мои... как бы... люди с удовольствием подержат вас, чтобы вы не брыкались, – ласково проговорил он, в то время как его синие глаза метали молнии.
Мысль, что ей придется отдаться убийце брата, старого барона и, вероятно, Ричарда, была невыносима Джоанне, но чтобы еще всякие негодяи разглядывали ее, когда Годфри заголит... Судорожно сглотнув слюну, Джоанна, пошатываясь, встала и показала, что готова следовать за своим мучителем. Может быть, ей удастся добраться до его ножа и тогда она убьет или его или себя!..
Годфри бросил на траву попону, потом, не теряя даром времени, схватил ее, прижал к себе и впился в ее губы. Его язык силой ворвался в ее рот, а к животу омерзительно прижалось затвердевшее орудие ее будущего позора. Он оторвался от ее губ и издевательски ухмыльнулся, схватившись рукой за ее грудь, отчего она не только не почувствовала никакой радости, а наоборот, переполнилась отвращением. Боже, что же это творится?
– Миледи Джоанна... надменная... холодная... Почему вы не целуете меня? Почему не стонете от наслаждения, когда я прикасаюсь к вам? Не думайте, что вам удастся одурачить меня невинным видом... Я тебе покажу, шлюха! Я не выпущу тебя, покаты не будешь делать все, чтобы я остался доволен... – выдавливал он из себя, с трудом переводя дух. – Раздевайтесь, леди Джоанна!
Она смотрела на него в упор, борясь с головокружением, которое могло лишить ее сил защищаться. Напрасно взывать к его чести или напоминать ему, что он не собирался спать с ней до венчания. Какая у него может быть честь, если он убил своего сеньора? Ее брата!
Джоанна не двигалась.
– Я сказал, раздевайтесь! – прошипел он, ткнув в нее кулаком.
Джоанне удалось устоять на ногах и от злости даже сдержать выступившие на глазах слезы.
– Хорошо, милорд, – спокойно произнесла она, потянувшись развязать тесемки. – Однако вы подумали о том, что скажут, если ребенок родится через восемь месяцев после свадьбы?
Он не понял.
– О чем вы говорите? Какой ребенок? Уже ребенок?
– Не знаю, – ответила она, не отводя взгляд. – Но вы правильно сказали, что это возможно... Или будет возможно... До Хокингема еще далеко, и мы не скоро обвенчаемся. А если он родится через девять месяцев после сегодняшнего дня? Откуда вы будете знать, чей это сын – ваш или Ричарда Кингслира?
Годфри замер.
– Если он будет светлый, значит, мой. Если черный, как ваш дьявол, значит, его ублюдок, и я утоплю его.
Джоанна заставила себя сохранить спокойствие.
– А если шатен и зеленоглазый, как его мать? Бывает и такое, насколько вам известно. Ребенок может быть похож на отца или на мать, или на обоих. Если он будет похож на мать, что тогда? Сделаете его своим наследником? А вдруг он будет не ваш, а Ричарда Кингслира?
– Может родиться девочка, – заметил он, – и если она будет похожа на него, мы отдадим ее в монастырь... или кому-нибудь, когда она вырастет.
Однако в его голосе уже не было уверенности.