Труди пробилась к нему сквозь толпу и увидела, что под рубашкой он что-то прячет. Это что-то извивалось и тонко пищало. Младенец! Ребенок Уайлсов! Возле него стояла Сюзанна. Девочка вцепилась в его ногу, лицо ее побелело, волосы растрепались, платье было в грязи.
– Как я и предполагал, на них напали индейцы, – сказал Мэйс.
Труди никогда еще не видела его таким мрачным, с таким потухшим взглядом.
– Оррин и Маргарет Уайлсы погибли. Они убиты стрелами и оскальпированы прямо на месте. Я нашел только тела Оррина и Маргарет, – продолжал Мэйс. – Сюзанна пряталась в повозке. И этот молодой человек тоже был жив и кричал. – Он передал ребенка Труди, и она прижала его к груди. – Сдается мне, что Эмеральда и Тимми попали к индейцам в плен. На земле было много крови, но я уверен, что это кровь убитого вола, которого они закололи на мясо. Лошадки Тимми тоже нигде нет, но их корову я разыскал и привел с собой. Нам она пригодится, чтобы выкормить ребенка.
Мэйс рассказал, как Сюзанна пряталась в реке под кустами, пока индейцы не ушли. Потом вернулась к повозке и обнаружила плачущего Кальфа и тела своих родителей. Малышка забралась в повозку и оставалась там до темноты. Измученный малыш так и уснул у нее на руках. Мэйс нашел их спящими на лоскутном одеяле Маргарет.
– Что мы должны делать? – спросил Рэд Арбутнот. – Они убили Оррина и Маргарет, и мы все знаем, как дикари поступают с пленными.
Мэйс сжал челюсти, так что желваки заходили под скулами.
– Индейцы по-разному относятся к пленным: одни зверски убивают, другие нет. Я ненавижу бессмысленные убийства, но мы должны найти Эмеральду и Тимми. У нас нет выбора.
Послышался ропот. Мнения разделились. Одни были напуганы, другие разозлены и полны решимости. Труди заметила, что Сюзанна съезжает по ноге Мэйса, засыпая на ходу.
– Иди ко мне, Сьюзи. Я уложу тебя спать и Кальфа тоже. Попросим Бена Колта найти что-нибудь, что может заменить бутылочку с соской.
Через час лагерь уже готовился к битве: чистили ружья, седлали лошадей. Было решено идти к индейцам, иного пути Мэйс не видел.
Глава 26
В эту ночь Эмеральде снились странные сны, хаотические и пугающие. Она и Одинокий Волк наконец уснули на разных меховых кроватях, обнаженные и опустошенные. Но и во сне она не была от него свободна. Музыка флейты, вибрирующая и чувственная, казалось, преследует ее даже во сне.
Много раз за ночь, полусонная, она чувствовала, как он входил в нее, двигаясь медленно и ритмично, приводя ее в такой экстаз, что она кричала от наслаждения. Потом опять проваливалась в черноту.
И снова ей снился сон: она стоит возле вигвама. Над ней небо в серебряных облаках. Ей страшно и одиноко. Но она не одна: с отвесного откоса у дальнего края поляны спускается волк. Его янтарно-желтые глаза с темными бездонными зрачками притягивают ее к себе, завораживают, лишают воли.
И вдруг раздался выстрел. Грудь волка разорвалась, и из нее брызнул фонтан крови.
Эмеральда проснулась, заскулив от страха. Она села. Сердце ее колотилось как бешеное. Должно быть, она плакала во сне, так как лицо ее было влажным. Она была в вигваме, на хорошо продубленных кожаных стенах висела такая же кожаная одежда с изображением воинов, бьющихся друг с другом.
Она медленно перевела взгляд туда, где спал Одинокий Волк. Он был наг и лежал на боку. Во сне он выглядел обычным человеком: таким же уязвимым и беззащитным, как и все спящие.
Эмеральда села и оглядела себя: крутые бедра, округлые пышные груди. Она вспомнила звуки флейты, вкус горького напитка, руки и губы Одинокого Волка на своем теле…
Стыд и смятение охватили ее.
Все дело в этом зелье, подумала она, конечно, в нем. Наверно, оно содержит какой-то природный наркотик, который действует как средство, возбуждающее сексуальный инстинкт. И еще флейта, витая волшебная флейта, плод тайных знаний индейских шаманов. Это они лишили ее разума.
Неудивительно, что она отдала себя в его власть.
Одинокий Волк, продолжала она рассуждать, считает ее своей женой и может держать ее при себе столько, сколько захочет. И если он будет постоянно поить ее этим зельем, жизнь с ним покажется ей даже желанной.
Рано или поздно она приспособится, выучит их язык, будет носить индейскую одежду, научится выделывать бизоньи шкуры и готовить их еду. Она забеременеет от Одинокого Волка и родит ему ребенка. Со временем она примирится со своей судьбой, может быть, даже полюбит Одинокого Волка…
Она останется с индейцами, а Мэйс дойдет до Калифорнии без нее, решив, что она погибла. Он, конечно, когда-нибудь женится, может, на Труди Вандербуш, и она никогда больше не увидит его. Паника охватила ее. Индейцы воспитают Тимми по своим законам. Они научат его охотиться и делать оружие, считать скальпы и носить перья на голове. Тимми еще очень мал и легко поддается обучению, в нем есть та храбрость, которая их восхищает. Когда-нибудь он станет таким, как Перо, и забудет о своем происхождении…
Этого нельзя допустить, подумала Эмери, что-то должно произойти, что поможет им спастись. Но что?
Она придумывала то одно, то другое, но все тут же отбрасывала как неосуществимое. Во-первых, она не знала, где индейцы держат Тимми, но даже если ей удастся найти его и взять с собой, то как достать лошадей, пищу, воду, чтобы добраться до каравана, а без всего этого они просто погибнут от голода и жажды или их разорвут дикие звери. Да и где теперь искать этот караван? И все же они с Тимми должны попытаться. Эта мысль не покидала Эмеральду…
Она медленно сползла с меховой кровати, но еще до того, как успела дотянуться до своей одежды, Одинокий Волк проснулся. Секунду назад он сладко спал, а уже в следующую сидел – прямо на своем ложе. Движения его были легкими и быстрыми, как у рыси, глаза еверкали, усиливая сходство.
– Ой! – Эмеральда закрыла руками тело.
– Куда ты собралась, Зеленоглазая Женщина? – спросил он очень спокойно, но тон его был такой, что Эмери вздрогнула.
Ни один человек не может проснуться так сразу, подумала Эмери, разве что кошка.
– Я… Я собиралась одеться, – растерянно ответила она. – Мне холодно. И меня зовут не Зеленоглазая Женщина, а Эмеральда. Разве ты не знаешь? Эмеральда!
– Ты Зеленоглазая Женщина. Это твое индейское имя.
– Но я не хочу носить индейское имя! И я хочу вернуться к своим, к людям из каравана.
– Ты останешься здесь и будешь моей женой. Я видел это во сне.
– Во сне! Мне наплевать на твои сны! – Она понимала, что ведет себя вызывающе опасно, но ничего не могла с собой поделать. – Сон – это несерьезно, вот что я думаю! Человек не должен слепо верить снам.
Одинокий Волк помрачнел. На мгновение ей показалось, что он готов ударить ее. Но вместо этого он потянулся за штанами и затянул их вокруг талии.
– Прикрой свое тело, Зеленоглазая Женщина. – Лицо его оставалось жестким и холодным.
Эмери схватила кожаное платье и швырнула его в дальний угол вигвама.
– Я хочу свое платье! – шумела она, все больше распаляясь. – Куда вы его дели? Мне не нравится индейский костюм. Ты меня слышишь?
Одинокий Волк взглянул на нее с высокомерием, словно на невоспитанного ребенка.
– Ты будешь носить индейское платье или вообще никакого. Моя жена должна вести себя как индианка.
Эмеральда встретилась с ним глазами. Не выдержав его взгляда, она опустила глаза и, потянувшись за платьем, принялась натягивать его через голову. Резким движением она затянула пояс.
– Зачем было брать в жены меня? Почему бы тебе не жениться на другой девушке, например, на Встающем Солнце? Я уверена, что она была бы рада стать твоей женой.
Одинокий Волк скривил губы.
– Она вдова моего брата и тоже станет моей женой. Таков наш обычай. Чем больше жен, тем больше рук будут на меня работать. Встающее Солнце – искусная женщина. Она сможет сделать много красивой одежды.