— Трейс! Я… Я… Может, надо было… — заговорила она, но он приблизился к ней, прижал к своему словно каменному телу, скользнув ладонями по плечам, потом по спине. Она ощутила, как он трепещет под влиянием… чувства? Попыток оторваться от нее? И она трепетала вместе с ним.
Помимо лунного света и тонкого покрывала теплой воды, на Трейсе ничего не было, и Бетани быстро поняла, что ситуация складывается таким образом, что колебаться больше нельзя. Промелькнула непрошеная мысль, что ей не хочется препятствовать тому, что назревало. Разве не по собственному желанию пришла она сюда, в глубине души прекрасно понимая, что из этого получится? Она зашла слишком далеко, чтобы идти на попятную.
Смутно сознавая, что она ждала этого момента с той самой секунды, когда увидела его в первый раз, Бетани закрыла глаза, и в этот момент губы его прильнули к ее рту в поцелуе, таком же горячем и уверенном, как и держащий ее в объятиях мужчина. Что бы ни случилось потом, она будет знать, что это значит — любить по-настоящему…
Руки Трейса, скользнув по соблазнительным изгибам ее спины, коснулись стройных бедер, с силой притягивая ее к себе, язык его окунулся в горячую влагу ее рта, сердце бешено колотилось в унисон с ее. Почувствовав своим обнаженным телом нежное, влажное прикосновение ее груди, он едва не застонал, и ему пришлось напомнить себе, что торопиться не следует. Ему не хотелось пугать ее, он чувствовал, как она неопытна и напряжена, и был поражен тем, как отчаянно ему хотелось, чтобы она испытала удовольствие, когда он овладеет ею.
Поддерживая ее затылок одной рукой, Трейс очень нежно, очень плавно спустил одну из бретелек с плеча девушки. Не прерывая поцелуя, он ртом заглушал ее тихие стоны и легкими прикосновениями кончиков пальцев ласкал обнажившуюся кожу. Лишь почувствовав отклик ее тела, прильнувшего к нему, он взялся за вторую бретельку.
В голове Бетани, дрожащей от ощущения его рук на своей покрытой капельками воды коже, роились мысли о том, что будет дальше, нормально ли то удовольствие, которое она испытывала от его ласк, и то, как обвились ее руки вокруг его тела? Так ли следует вести себя в подобных обстоятельствах? У нее не было в прошлом никакого опыта, который мог бы теперь помочь ей, лишь инстинкты, такие же неясные, как и мысли. Она совершенно не была готова к тому сильному ответному желанию, которое он в ней возбуждал, к той жаркой, ноющей тяжести в глубине ее тела, которая томилась в ожидании неведомого ой разрешения.
Ей не хватало смелости увидеть так близко его красивое темное лицо, но она тянулась к нему с закрытыми глазами, подставляя дрожащие губы, которые он согревал поцелуями. Трейс сумел развязать все кружевные завязки, удерживающие сорочку, соскользнувшую вниз, и ничто теперь не мешало ему коснуться ее грудей. Губы его проложили путь от приоткрытого рта к мочке уха, его прерывистое дыхание, опаляющее кожу, вызывало у нее волны дрожи, прокатывающиеся по телу. Когда он, подняв голову, зарылся лицом в ее мокрые волнистые волосы и она почувствовала, как жадно прижалось к ней его гладкое горячее тело, Бетани вдруг испугалась. Эта неотразимая настойчивость мужчины, этот толчок чего-то твердого и негнущегося в самое сокровенное из ее женских начал застигли ее врасплох. Ее охватила паника и, несмотря на разлившийся ответный жар внутри нее и вспыхнувшее желание прильнуть к нему, она попыталась высвободиться.
Трейс не позволил, остановив ее негрубым, но твердым движением. Он понимал причину ее порыва убежать и ее безотчетный ужас, но они уже проделали чересчур большой путь, чтобы останавливаться. И когда рот его вернулся вновь к ее губам, возможность для протестов была упущена.
Руки Трейса накрыли ее белеющие в полумраке груди, прошлись вниз по округлостям ее тела, исследуя кончиками пальцев бархатистые впадинки, задерживаясь на них в надежде вызвать ответную реакцию. Губы ее были по-прежнему охвачены его губами, Бетани вся дрожала от разгорающегося где-то глубоко внутри неистового пламени. Ее ничуть не удивляло, что вода вокруг нее бурлит, одного исходящего от ее тела жара было бы достаточно, чтобы она вскипела.
Ничто из ее прошлых впечатлений не подготовило ее к той вспышке всепоглощающей страсти, которая захлестнула ее. То, что с ней сейчас происходило и что было естественной реакцией на движения рук Трейса, познающих ее тело, слишком сильно отличалось от самых смелых из ее прежних фантазий.
Еле слышно прошептав ее имя, Трейс отвел руки Бетани, обхватившие его мокрую талию, и уже в который раз ее охватила дрожь, когда она почувствовала, как пальцы его сжимают насквозь промокшую ткань сорочки, прилипшей к ее бедрам, и она скользит вниз вдоль ее тела. До того как в Хуанкайо она подглядела за Трейсом и темноволосой женщиной, она в самых своих диких мечтаниях не представляла себя совершенно обнаженной. Глупо, конечно, но она не отождествляла ту сцену с этой, в которой была непосредственным участником… Бетани крепко сжала зубы, чтобы они не стучали, нервно реагируя на его интимные прикосновения.
Почему, когда горячее обнаженное мужское тело прижалось к ней, это заставило ее вытянуться в струну от вспыхнувшего томления, а не закончилось шоком? Она уже привыкла к самому интимному из того, что происходит между людьми? Должно быть, так, хотя пока она не могла представить, чем унять эту гложущую потребность. Потоки теплой воды, нежно омывающие тело, лишь разжигали желание, вместо того чтобы облегчить его, а протяжные поцелуи Трейса и его ласки заставляли ее слегка постанывать. Повинуясь врожденной сдержанности, Бетани заставила себя крепче сжать зубы, чтобы помешать звукам вырываться наружу. Слава Богу, Трейс был внимателен и терпелив, и его легкие прикосновения моментально уносили прочь все ее страхи.
Его темная, намокшая голова переместилась вниз, к выпуклости ее груди, и Бетани, тихо вскрикнув, выгнулась навстречу. Обводя языком нежно-розовый бутон, Трейс услышал, как от прикосновения его горячего рта к ее влажной плоти у Бетани вырвался стон. Словно почка набухала под умелыми ударами его языка, Бетани с силой вцепилась в него руками, когда он втянул в рот весь сосок.
Это было уже выше ее сил. От резкого контраста между его пылающими губами и бурлящей водой, в которую было погружено ее тело, ее пронзила острая пульсирующая боль. Что-то неведомое, от чего перехватывало дыхание, медленно зарождалось глубоко в недрах ее, бедра ее начали двигаться по направлению к его телу, повинуясь древнему ритму любви. От него не укрылось это движение, и он поднял голову, чтобы взглянуть ей в лицо. Глаза ее были закрыты, длинные ресницы подобно крошечным крыльям примостились на щеках, губы были приоткрыты в ожидании поцелуев.
Было нечто настолько возбуждающее и эротическое в сочетании ласкающих ее губ, рук Трейса и теплой воды, что Бетани забыла о благопристойности, о том, что делает. Она могла думать лишь о настоящем моменте, лишь о Трейсе, о том, как доставить ему такое же удовольствие, какое он доставлял ей.
Почувствовав легкое застенчивое движение ее неопытной руки от его груди вниз к поджарому мускулистому животу, Трейс глухо застонал и удержал ее за запястье, когда Бетани, вдруг смутившись, попыталась ее отдернуть.
— Нет, любимая, не пугайся, — пробормотал он, уткнувшись лицом в ее покрытую капельками воды грудь. — Мне нравится, когда ты прикасаешься ко мне… Мне нравится прикасаться к тебе… Разве вот так неприятно? А так?
Бетани моментально потеряла всякий контроль над собой, стоило его руке проникнуть меж ее вздрагивающих бедер и начать нежными поглаживаниями ласкать ее там. Рот его не отрывался от ее груди, лаская соски губами и языком, от чего по телу ее пробегали волны дрожи; потом он стал прокладывать жаркими поцелуями путь к ее шее, к губам и дальше, к мочке уха. Бетани запрокинула голову, пальцами вцепившись в его широкие плечи. Он целовал ее все более страстно, пока Бетани не покачнулась, сгорая в лихорадке. Поток чувств окончательно захлестнул ее, пугая своей властью над ней, до Бетани едва доходил смысл слов, которые он шептал, слов любви, от которых ее безумие только усиливалось.