— Это одна из моих обязанностей, мэм, — ответил тот и улыбнулся, заметив, что она избегает его взгляда.
Прокашлявшись, Бетани кротко поинтересовалась:
— Это будет очень неудобно, если я попрошу о том, чтобы помыться?
Трейс закричал:
— Ты совсем спятила? Хочешь испытать еще разок что-нибудь подобное?
— Нет, но я так хочу этого… — Голос ее затих, а пальцы скручивали маленькие катышки из шерсти одеяла. Она чувствовала взгляд Трейса, ощущая его недовольство, а когда отважилась посмотреть ему в лицо, увидела что-то в его глазах. Раздражение? Гнев? Это выражение исчезло так же быстро, как появилось, и его взгляд снова был не более чем внимательным.
— Я что-нибудь придумаю, — наконец проговорил он.
Бетани улыбнулась.
— Не думаю, что в ближайшее время мне предстоит участвовать в забеге, так что я подожду.
Трейс свернул одно из одеял, подложил под спину Бетани и приподнял ее, давая возможность сесть, прислонясь к гранитной стене.
— Было очень мило с твоей стороны заболеть на подъеме, — сказал он, покончив с этой процедурой. — Я проклял бы все на свете, ухаживая за тобой на склоне.
— Правда? Не разумно ли это с моей стороны?
— На редкость. — Он взял ее за руку и пристально вгляделся ей в лицо. — Бетани, мне бы хотелось, чтобы ты постаралась по возможности не совершать больше ничего подобного. Ты страшно напугала индейцев. Они решили, что ты умираешь.
— А ты не испугался? — не удержалась она.
— Я знал, что ты не станешь избирать такой легкий путь, чтобы выйти из игры. Ты слишком упряма. — Он крепче сжал ей руку. — Как мне кажется, не стоит больше вспоминать об этом случае, идет? Просто постарайся в будущем так не делать.
Бетани с радостью кивнула. Она поняла, что никогда больше не будет считать отличное здоровье непреходящим. Трейс ушел, погладив напоследок ее руку и пообещав вернуться.
Наблюдая, как он приближается к носильщикам, Бетани не могла избавиться от смутного ощущения, что она о чем-то забыла. Какая-то мысль вертелась у нее в голове, очень важная, но она никак не могла вспомнить. Ладно, позже она еще об этом подумает. Теперь же ей нужно сосредоточиться на восстановлении сил. Впереди ждали развалины, необходимость как можно подробнее все описать и заснять на фотопленку.
Верный своему слову, Трейс наспех соорудил подобие ванны для Бетани. Индейцы-носильщики нагрели воду и принесли ее для Бетани в нескольких горшках. На каменном выступе было закреплено одеяло, обеспечивающее относительную уединенность. Купание нельзя было назвать роскошным, но его оказалось вполне достаточно.
На этой небольшой полянке путники провели три дня, потом двинулись дальше к руинам. Солдатами все больше овладевало нетерпение, и Трейс, который еще не хотел тревожить Бетани, чуть было не пристрелил одного из них, потребовавшего ее оставить. Это была неприятная сцена, и если бы не умение Трейса обращаться с оружием и не его предупредительный выстрел, противник мог бы пустить в ход винтовку.
Недоброе затишье сопровождало заключительный подъем в гору, на вершине которой раскинулись руины города. Трейс понимал, что солдаты самостоятельно пытались отыскать его, но они не знали меток, указывающих путь. Высокогорные племена обитали на протяжении веков по соседству с развалинами, но из-за густой растительности и распространившегося повсюду леса даже не подозревали об их существовании. Каменные террасы были незаметны, здания веками оставались скрытыми плющом и бамбуковыми деревьями.
Теперь же ему пришлось долго искать верную тропу, причиной тому были недавние оползни. Везде было много щебня, ранящего ноги и временами делающего подъем невозможным. Трейс постоянно поглядывал на Бетани, не до конца уверенный, что это ей по силам.
Когда они наконец вышли к врезавшимся ей в память каменным террасам, Бетани дышала с трудом и ей пришлось ненадолго присесть.
Один из солдат внимательно посмотрел на нее.
— Если она слишком слаба, — по-испански обратился он к Трейсу, — может, оставим ее тут.
— Ну, я так не думаю. — Голос Трейса был обманчиво ровен. Он повернулся и посмотрел на собеседника, смуглого, заросшего щетиной парня, одну половину лица которого уродовал отвратительный шрам. — Она сама затеяла все это. Если она останется, нам всем придется сделать то же самое.
Решив, что Трейс испытывает чувства, похожие на его собственные, тот отважился еще на одну попытку:
— Но сеньор, вы не можете не согласиться, что она все только замедляет.
На сей раз тон Трейса не оставлял возможности неправильного истолкования:
— Наверное, вы не поняли; вы, может, и не доберетесь до развалин, но она там будет. Я достаточно ясно изъясняюсь?
Лицо солдата приобрело багровый оттенок, и он, кивнув, пошел прочь. Он направился к своим приятелям и встал рядом с группой, включающей и того солдата, которого Трейсу уже пришлось ставить на место. Гримаса его была ужасной.
Бетани прислушивалась к разговору, и, когда она обратилась к Трейсу, в глазах ее светилось беспокойство:
— Мне следует опасаться за свою жизнь?
— Я слежу за ними, и дальше буду делать то же самое.
— Но ты один, а…
Трейс нетерпеливо перебил ее:
— Послушай, ты никак не можешь удержаться от того, чтобы не напомнить мне об этом всякий раз, как мы попадаем в переплет? Почему, как ты думаешь, я все время чувствуя себя таким усталым? Мне приходится спать урывками по пять минут.
— Я только имела в виду…
— Я знаю, что ты имела в виду. Прости. Я что-то слишком чувствителен. — Он взъерошил волосы и водрузил шляпу на голову. — Готова?
Развалины выглядели в точности такими же, какими запомнила их Бетани. Стены были увиты диким плющом, за короткое время снова разросшимся там, где он был вырублен. Не так много следов осталось от их экспедиции, но у Бетани защемило сердце, стоило ей вспомнить благоговейный восторг отца, когда он очутился здесь.
Воспоминания об отце, вместо того, чтобы привести ее в печальное расположение духа, лишь возродили ее решимость, и по раскаленным камням, которыми была выложена центральная площадь, она направилась к Храму Солнца. Высокий каменный шпиль, который Трейс называл Дозорой башней Солнца, отбрасывал длинную тень; Бетани шла вдоль поросших травой стен храма, проводя рукой по обработанным опытным мастером много столетий назад гранитным блокам.
Благоговение отражалось на лицах солдат, им потребовалось несколько минут, чтобы заставить себя сдвинуться с места. Город производил впечатление оставленного, а не пришедшего в упадок, лишь несколько зданий были разрушены под воздействием времени. И лишь бурная растительность мешала этому впечатлению.
Трейс присоединился к Бетани в поисках ворот храма, а когда они нашли их, ему пришлось срезать плющ, успевший снова прочно закрыть вход. На сей раз им потребовалось совсем немного времени, чтобы расчистить дорогу, и через несколько минут они очутились в зале с белоснежными стенами.
Когда глаза Бетани привыкли к тусклому, будто в дымке, освещению, у нее перехватило дыхание. Комната была абсолютно пуста.
— Это же невозможно, Трейс! — говорить спокойно Бетани не могла. — Куда все подевалось? И когда? Мы взяли лишь крохотную толику этого золота, ты же знаешь?
— Эй, потише, принцесса, — одернул ее Трейс. — Я же на твоей стороне, ты не забыла?
Охваченная гневом, Бетани выкрикнула:
— Я рада, что хоть кто-нибудь на моей стороне!
Он усмехнулся.
— Ладно, успокойся. Я понимаю, что ты расстроена пропажей сокровищ, но ты и наполовину не расстроена так, как те жуткие солдаты снаружи. Ты видела того, что со шрамом? Мне показалось, он готов разрыдаться.
Бетани улыбнулась, несмотря на гложущее ощущение неудачи.
— Хорошо. И мне кажется, все это не имеет значения, если разобраться получше. Я хочу сказать, что золото интересовало, пожалуй, только Спенсера Бентворта, а что касается археологического общества, то для них важнее получить описание всего остального. По крайней мере, это и сейчас может быть сделано.