— Чей это гроб?
— Мартиса, здесь сотни мертвецов.
— Я имею в виду новый гроб.
— Он не новый. И, думаю, он стоит здесь потому, что больше нигде не нашлось места.
Прежде чем она успела задать еще какой-нибудь вопрос, Брюс вынес ее из склепа, и они стали подниматься по лестнице, ведущей в главный зал.
— Теперь тихо! — предупредил он.
Уже на лестнице Мартиса прошептала:
— Вы лжете!
— Нет.
— Но гроб ведь новый!
— Мартиса, доверьтесь мне.
— Как я могу, когда вы…
— Тсс! — сердито прошептал он.
Они вышли на верхнюю площадку лестницы и оказались в главном зале. Камин все еще догорал, но в зале никого не было. Брюс на несколько мгновений задержался, окинул взглядом весь зал, потом быстро прошел к лестнице и стал подниматься, неся Мартису на руках.
Он принес ее в ее комнату и бережно опустил на кровать. Потом осмотрел ее голову, обнаружил шишку и тихо присвистнул. Взяв полотенце, он намочил его в холодной воде, приготовленной для умывания, и положил ей на лоб. Все это время Мартиса наблюдала за ним, покусывая нижнюю губу.
— Брюс, что…
— Что вы делали там, внизу?
Он сел, посмотрел на Мартису, и по его взгляду стало ясно, что он задает вопросы как лэрд замка и намерен получить ответы. Он как-то отстранился, стал холодным, суровым. Безжалостным, подумала Мартиса.
— Я… я просто спустилась… хотела помолиться.
— Это среди ночи-то?
— Было всего лишь чуть позже полуночи.
Брюс откинулся на спинку, скрестил руки на груди и скептически изогнул бровь.
— И часто вы спускаетесь среди ночи в холодные темные склепы, чтобы помолиться? Почему-то мне с трудом в это верится.
Мартиса села на кровати. Мокрое полотенце сползло с ее лба, но она вовремя его подхватила.
— А что вы там делали?
— Вы забываете, что я хозяин этого дома. Я могу ходить где захочу.
— Я не знала, что мне не разрешается делать то же самое! — тихо воскликнула Мартиса, но потом спохватилась и добавила: — Право, я не хочу обсуждать эти вопросы в такое время… или, как вы сами сказали, среди ночи. Прошу вас, покиньте мою комнату.
— Нет, миледи, ни за что, — сказал он бесстрастно. — Что вы делали внизу?
— Я… я что-то слышала, и вы сами это знаете, — сказала она. — Вы тоже должны были слышать голоса, когда нашли меня. Брюс, что там происходит?
Он пожал плечами:
— Не знаю. Может, у вас разыгралось воображение?
— И эта шишка на голове — тоже плод моего воображения? Или… — Она поколебалась, но потом все-таки бросила обвинение: — Или это вы меня ударили?
— Вы с ума сошли?
Она вскочила с кровати и подошла к двери. Ее переполняло негодование, ее грудь быстро вздымалась и опускалась.
— Это вы убили Мэри? — испросила она.
В то же мгновение Брюс был уже на ногах и шел к ней. Мартиса оказалась в западне между его большим сильным телом и стеной. Он оперся одной рукой о стену рядом с ее головой, взял прядь ее волос и жестом, полным чувственности, медленно потер волосы между пальцами. И когда он посмотрел ей в глаза, она была уже под властью мыслей о его прикосновениях, о его руках, а глаза его обещали еще больше.
— Нет, — просто сказал он.
Мартиса глубоко вдохнула и выдохнула. Она ощущала его близость и сердцем, и душой, чувствовала себя так, будто лежит перед ним обнаженная, открытая ему во всех смыслах. Она кое-как смогла прошептать:
— Вам доводилось кого-нибудь убивать?
Его руки прекратили движение, а глаза, казалось, пронзали ее взглядом насквозь.
— Я никогда не убивал, в этом могу поклясться, И вы должны мне доверять.
— Как я могу?
— Вы должны.
— Но там внизу кто-то был…
— Да, там внизу кто-то был.
— Но…
— Мартиса, вы были внизу. И вы все еще не ответили мне зачем. И откуда вы там взялись.
Он говорил негромко, голос, его мягкий голос, казалось, проникал в самую душу. Мартиса облизнула губы:
— Кто лежит в том гробу?
— Забудьте про этот гроб.
— Но…
— Я вас умоляю, ради Бога, доверяйте мне!
— Я вам поверю, — быстро выпалила она. — Я не скажу ни слова. Клянусь. Но кто-нибудь что-нибудь узнает. Ведь кто-то напал на меня сегодня. Если это не…
— Если что? — подсказал Брюс.
Мартиса закончила:
— Если это были не вы.
Некоторое время он молчал, всматриваясь в ее глаза, потом наконец сказал:
— Нет, Мартиса, я на вас не нападал.
В нем вдруг не осталось ни высокомерия, ни жесткости, не беспощадности. Он наклонился к ней, и его губы нашли ее губы и полностью накрыли их.