Брук вошла в церковь и увидела, что работа началась. Стоя на стремянках, рабочие разбирали старые окна и вставляли вместо них рамы, обтянутые полиэтиленом на случай дождя. Другие очищали стены, кое-кто срывал старый пол. Как было бы чудесно, если бы она стала частью этого грандиозного замысла!
Брук переступила через толстые электрические провода, обошла какие-то разложенные инструменты и направилась к офису, который располагался в конце главного зала. Свет в офисе был включен. Брук знала, что Пик там, и он ждет ее с ответом... надеясь, что ответ будет положительным. Подавляя прерывистое дыхание, она с трудом переступила порог.
Ник взглянул на нее и сказал:
- Брук, ты рано.
В его голосе снова чувствовались чуть заметные дрожащие нотки, как будто он все еще боялся ее испугать. Она ненавидела в себе эту хрупкость, незащищенность.
Его глаза скользнули по ее широкой футболке и старым джинсам, затем он посмотрел на ее волосы, длинные и небрежно уложенные.
- А ты одета для напряженной работы, — с надеждой отметил он, — ты все-таки решила..?
- Я не возьмусь за эту работу, Ник, — отрезала она тихо. — Сегодня я возвращаюсь обратно в Колумбию.
Лицо Ника осунулось. Сначала он заметно расстроился, а затем взял себя в руки и постарался убедить себя, что это неважно. Казалось, что он отрепетировал свою реакцию, на тот случай, если Брук откажется от работы. Брук понимала, что он ожидал такого ответа.
- Понятно.
- Думаю, так будет лучше для всех, — сказала она.
- Для всех? — спросил он. — Но кто эти все?
Она вздохнула:
- Мои родители, моя сестра, ты.
- Я? — спросил он, вопросительно поднимая брови. — Чем же это лучше для меня?
- Ты можешь найти кого-то другого, кто сделает окна, человека, который не будет, как я, ложкой дегтя во всем этом проекте, такого человека, о ком в городе не будут судачить.
Ник медленно поднялся.
- Разве я выгляжу так, будто меня заботит, что кто-нибудь что-то скажет? — спросил он. — Ведь я остался в городе, ты понимаешь? Я все еще здесь, Брук. И они до сих пор не вынудили меня уехать отсюда.
Она отошла к дверному проему.
- Ты не понимаешь, — прошептала она, — семь лет назад вся эта история ранила не только тебя и меня, этой отразилось и на жизни других людей.
Ник обошел свой стол, взял ее за печи и посмотрел в глаза Брук с такой силой, что она не смогла отвести свой взгляд.
- Послушай меня, Брук. Мы ничего не сделали. Я не был тем грязным старикашкой, который использовал детей в своих целях. Никто из нас не заслужил тех испытаний, через которые нас заставили пройти. И если это ранило каких-то людей, в этом нет нашей вины.
Слезы, которые всю ночь не давали ей покоя, вырвались наружу, и она заплакала.
- Не имеет значения, чьей ошибкой это было, — произнесла она, — важно, чтобы это, в конце концов, прекратилось. А моя работа с тобой только продлит это.
- Неправда, Брук, — сказал он, не позволяя ей отводить от него взгляд. — Подумай о своем решении. Ведь ты не обретешь сердечного мира, пока будешь убегать.
- Я не обрету мир, пока буду совершать те же самые ошибки, — поправила она.
Ник внимательно посмотрел на нее, обдумывая эти слова, как будто в них был вложен какой-то скрытый смысл.
- Может ты и права, — сказал он наконец, — но уверена ли ты, что знаешь, в чем состояла ошибка? Пока ты не поймешь в чем дело, ничто не удержит тебя от нее снова. Почему мы не можем оставить это в прошлом и пойти вперед? Помнишь, у нас двоих было тогда нечто важное — любовь к искусству. Вместе мы сможем создать что-то особенное, и люди будут приезжать отовсюду посмотреть на это наше детище. На этом ты сделаешь себе карьеру, Брук. Это слишком серьезно, чтобы просто так отказаться от этого.
Брук отвернулась, не желая, чтобы слова Ника поколебали ее решение. Испытывая неуверенность, она пробежала пальцами по своим волосам. Ник пристальнее заглянул ей в лицо.
- Между нами не будет никаких близких отношений: ты не ребенок, увлеченный мной, и я не твой учитель. Мы можем стать друзьями и партнерами, и тогда мы им всем покажем, из чего мы сделаны.
- Интересно, из чего же это? — спросила она, — я так и не знаю наверняка, из чего я сделана, и это — часть проблемы.
- Ну, может быть, мне удастся помочь тебе разобраться в этом. Ну же, Брук, скажи «да».
Вдруг около двери кто-то прокашлялся. Обернувшись, Ник и Брук увидели Абби Хемфилл. Она стояла перед ними так же, как и тогда, семь лет назад, и самодовольно улыбалась, будто говоря: «Я так и думала». Ее волнистые волосы платинового цвета были коротко подстрижены, корни были чуть темнее концов. Миссис Хемфилл можно было бы назвать хорошенькой, если бы не это постоянно враждебное выражение ее лица, безмолвно говорящее о том, что она готова наброситься на тебя в любой момент, и не эти резкие контуры ее тонких бровей, толщиной не больше карандашной линии. У нее была хорошая фигура, хотя костюм, который она носила, был слишком строгий; он подчеркивал ее властный характер и производил отталкивающее впечатление, не оставляя места для ее привлекательности.