Карета остановилась, и Николас понес девочку в дом. Мириам и Уильям уже были там. При виде родителей глаза Шарлотты наполнились слезами.
— Мама! Папа! — слабеньким голоском воскликнула она. — Вы вернулись?
— Конечно, вернулись, дорогая, — проворковала Мириам, поднимаясь с дивана в прихожей.
— А папа… — начала было Шарлотта и задохнулась в приступе кашля.
Элли увидела, как напряглись плечи Николаса. Если бы она не чувствовала себя такой беспомощной, ОНА давно привыкла брать ответственность на себя, но здесь, в этом доме и в этой ситуации, ей не было места.
— Пойдем поднимемся наверх и ляжем в кроватку, малышка, — проговорил Николас и ободряюще улыбнулся.
Однако Шарлотта потянулась к отцу, который явно этому изумился.
— Папочка, пожалуйста, поговори со мной. После секундного замешательства и выразительного взгляда Николаса, Уильям направился вслед за хозяином дома на второй этаж. Мириам, Джим и Элли остались в прихожей. Понимая, что им здесь больше нечего делать, Элли взяла Джима за руку:
— Нам пора возвращаться домой.
— Я не хочу уходить, — запротестовал Джим. Мириам неторопливо затянулась длинной тонкой сигаретой и с любопытством обратила на него свой взор. Элли заметила, как у нее дрожит рука, и подумала, а не переживает ли эта женщина оттого, что Шарлотта позвала ее?
— Я хочу остаться здесь, — гнул свое Джим.
— Я это знаю, — согласилась Элли, — но Шарлотте нужно хорошенько отдохнуть.
В этот момент спустился Николас. С усталой улыбкой он подошел к Джиму и обнял его за плечи.
— Джим, тебе тоже не мешает передохнуть. Ты можешь прийти завтра утром.
— Правда?
— Конечно. — Другой рукой он обнял за плечи Элли и, наклонившись, ласково поцеловал ее в лоб. Потом вновь обратился к Джиму: — Я хотел бы, чтобы ты отвез Элли домой и проследил, чтобы она хорошенько отдохнула. Я могу на тебя рассчитывать? Джим тут же преисполнился важности поручения.
— Конечно, можешь, Ники. Элли, пошли. Нам пора.
Мириам с интересом наблюдала за этой сценой. Элли была более чем уверена, что она задается вопросом, каких это друзей нашел себе брат в ее отсутствие. Этот любопытствующий взгляд и поцелуй Николаса едва не оказались каплей, переполнившей чашу. Все, что Элли так долго сдерживала, чуть не прорвалось наружу. В горле у нее встал комок, глаза защипало от подступивших слез. Она снова вспомнила рассказ Николаса, его неутолимую жажду отомстить ее отцу. Правильный ответ на вопрошающий взгляд Мириам мог быть только один — с самого начала они были не друзьями, а врагами. Для другого просто нет места. Элли говорила об этом Николасу давно, еще до поездки на океан. Тогда она сказала это, особенно не задумываясь над смыслом.
И только сейчас она поняла, какими пророческими оказались ее слова. Теперь, когда Шарлотта вне опасности Элли знала, что у нее только один выход — разом порвать все отношения. И чем быстрее, тем лучше.
Сердце Элли билось так, что не давало дышать. Она взглянула в лицо Николаса и безотчетно схватила его за руку. Ей вдруг расхотелось уезжать, расхотелось выходить из этого дома и из его жизни. Она желала броситься в его объятия, и пусть он скажет ей, что все будет хорошо. Но ничего хорошего из этого не получится. И, стоя на пороге дома человека, которого она полюбила всем сердцем и которого вот-вот должна была потерять, Элли боялась, что ничего уже не вернуть.
Джим приходил в дом Николаса ежедневно. Появлялся он с раннего утра, а уходил, когда за окнами начинало темнеть. Поначалу Элли тоже приходила каждый день пытаясь поймать момент, чтобы остаться с Николасом наедине. Но он был поглощен выздоровлением Шарлотты и своими планами по строительству, так что все их общение, как правило, сводилось к обмену мимолетными поцелуями. Прошла неделя после их возвращения с Лонг-Айленда, и Элли твердо решила, несмотря ни на что, поговорить с Николасом. Он слишком стремительно мчался к намеченной цели, и его надо было остановить. Она отправилась к нему в контору, — Николас, — решительно проговорила Элли, входя в его кабинет, — нам надо поговорить. — И, чуть помедлив, решительно добавила: — О наших отношениях.
Николас поднял голову от разложенных перед ним на столе бумаг:
— Прости, дорогая. Что ты сказала? Вид у него был усталый. Эти тяжелые дни наложили и на него свою печать. Ей захотелось подойти, обнять его и подбодрить. Но она не могла. Набравшись решимости, Элли продолжила:
— Николас, нам действительно надо поговорить.
— Конечно, дорогая.
Он отодвинулся от стола, встал и подошел к ней. Шаг у него, несмотря на усталость, по-прежнему был энергичным и уверенным. Опершись о стол, он обнял Элли и притянул к себе. Она сразу почувствовала, как из его тела ушла напряженность.
— Я так рад, что ты пришла.
С удивлением она отметила, что в определенном смысле он нуждается в ней. Он был так занят все эти дни, что она считала, будто ей нет места в его мыслях. Как же ей теперь сказать ему? А не сказать еще хуже.
— Не надо, Николас! — Элли решительно отвела его руки.
— Что случилось, Элли?
Она на мгновение закрыла глаза, пытаясь вернуть ту решимость, которая и привела ее сюда. — Ты слишком торопишься. Строишь планы, что-то решаешь, когда еще ничего не известно.
— Я полагал, что все давно известно, — удивился Николас.
— Нет!
Он изучающе посмотрел на нее:
— Я думал, ты поняла.
Ей не хотелось говорить, но выбора не было.
— Единственное, что я поняла, Николас, так это то, что я не могу выйти за тебя замуж. Честное слово никак не могу.
В кабинете повисла тишина. Элли задержала дыхание. Она ждала того момента, когда голубые глаза станут презрительно-ледяными, и ей холодно прикажут уйти. Она гордо выпятила подбородок, решив принять все спокойно и с достоинством.
Однако Николас мягко притянул ее к себе и заглянул в лицо: