Но Элли знала, что все это неправда. Чарлз по-прежнему не давал ей ни цента и всячески избегал разговоров о деньгах, вырученных от продажи ее магазина. И против нее был закон.
Элли расправила плечи, разгладила юбку и, собрав все свое мужество, решила во что бы то ни стало пройти этот ужас до конца. Но все оказалось намного ужаснее, чем она предполагала. Дверь открылась, и на пороге появилась не ее знакомая по благотворительной организации. Заказчик вообще не был женщиной.
— Николас! — только и смогла выговорить Элли.
— Здравствуйте, миссис Монро, — последовал короткий кивок. Слегка растянутые губы должны были, по всей видимости, означать улыбку.
— Господи помилуй! — пробормотал Барнард. Он все еще в нерешительности держался за дверную ручку, не зная, то ли захлопнуть дверь, то ли пригласить посетителя войти.
Николас решил за него и шагнул в холл.
— Возьму на себя смелость предположить, что вы не забыли меня, мистер Уэбб, — проговорил он, не сводя глаз с Элли.
— Вы чертовски хорошо знаете, что я вас помню. Только один вопрос: что вы здесь потеряли? Николас наконец перевел взгляд на Барнарда, и лицо его осветилось радостью.
— Полагаю, ответ известен нам обоим.
— Какой же ты отпетый негодяй!
— Если считать отпетым негодяем того, кто на законных основаниях прибегает к услугам агента, я с вами соглашусь. Но если бы моя мать была жива, она, я уверен, встала бы на вашу сторону и тоже обозвала бы меня негодяем. — Он с неприкрытой угрозой посмотрел на Барнарда:
— Увы, я, бесспорно, сын своего отца.
Элли как загипнотизированная молча стояла и слушала этот обмен любезностями. Николас повернулся к ней. Взгляд его голубых глаз был холоден, бесстрастен и пронзителен. Дрейк даже показался ей сейчас выше, чем она помнила. Он был собран, элегантен, черные волосы чуть длиннее, чем полагалось, но тщательно причесаны. Будь она слабой натурой, с радостью упала бы сейчас в обморок, лишь бы прекратился этот кошмар.
— Уходи!
Николас лишь слегка приподнял смоляные брови:
— Послушайте, миссис Монро, — в голосе его зазвенел металл, — разве так обращаются с клиентом, который хочет заплатить вам за работу?
— Николас, я имела в виду именно это — уходи из моего дома, — тихо, но непреклонно проговорила Элли. Он небрежно протянул свою шляпу Барнарду.
— Вы никогда не отличались гостеприимством, но я вас прощаю. Ох!
Дрейк сам настолько поразился своим словам, что у него расширились глаза. Элли это, конечно, заметила. Но глаза его мгновенно сузились. Да нет, он ничего ей не простит. Ни отсутствия гостеприимства, ни нанесенной обиды.
Элли поняла, зачем он пришел — чтобы наказать. Ему было глубоко наплевать на ее искусство и на свой портрет. Все это лишь повод для посещения. Наказать. Отомстить. Она слишком хорошо его знала. Неужели ему мало того, что о ней теперь судачат на каждом углу? Что она разведена? Она вспомнила, с какой одержимостью он преследовал ее отца, и ответ пришел сам собой. Его одержимость сосредоточилась теперь на ней.
Николас мгновенно взял себя в руки, и глаза вновь стали холодными и бесстрастными. С видимым усилием он улыбнулся и пожал плечами.
— Где мы будем работать?
— Мы нигде не будем работать. Я не собираюсь писать твой портрет!
— Я слышал, что самообладание — отличительная черта многих художников. Вы этим, похоже, не страдаете, миссис Монро?
— Чем я страдаю, вас не касается, понятно?
— Да нет, очень даже касается. Я здесь и собираюсь заплатить, между прочим, весьма приличную сумму. И естественно, ожидаю, что эти деньги не будут выброшены на ветер.
— У вас не хватит денег, чтобы купить меня, Дрейк.
— Значит, мы снова вернулись к Дрейку. Ладно. Дрейк, мистер Дрейк, Николас, Ни… — Он вдруг запнулся. Они оба знали, что у него едва не сорвалось с языка «Ники» — Или как там еще. Не важно. Вы художник. И вы пишете картины. Так вот я плачу вам за то, чтобы вы написали мой портрет. — Он холодно посмотрел на нее: — Раньше вам никто никогда не платил за картины.
Она ответила ему яростным взглядом:
— Я раньше никогда не встречала более невоспитанной и грубой личности, чем вы. Николас громко рассмеялся:
— Полагаю, не вам судить о добродетели, миссис Монро!
Его слова укололи сильнее, чем следовало. Элли знала о его ненависти к ней, знала, что он считает ее самой недостойной из женщин. Но слова эти тем не менее причинили ей боль.
— Зачем ты все это затеял? — спросила Элли, стараясь, чтобы не дрожал голос. — Почему ты никак де можешь оставить меня в покое? Одно короткое мгновение Николас посмотрел на нее открытым взглядом, и она успела увидеть, как ему больно. Он мучился и хотел, чтобы мучилась и она. Элли готова была горько рассмеяться над иронией этой ситуации. Она мучается, и еще как. Но она скорее умрет, чем позволит ему узнать об этом.
— Договор есть договор, миссис Монро. Я заказал работу. Вы согласились. Теперь я жду, что вы добросовестно выполните свою часть соглашения.
— Я не могу, — ответила Элли сдавленным голосом.
— Да нет, конечно, вы можете. И сделаете, никуда вы не денетесь. — Он вынул из нагрудного кармана часы, посмотрел на циферблат и засунул их обратно.
Пусть не сегодня. Но вы все сделаете, уверяю вас, миссис Монро. У вас нет выбора. На следующий день Элли испуганно вздрогнула, услышав звонок в дверь. Опять Николас? Она молилась в душе, чтобы он больше не пришел. Может быть, Господь внял ее молитвам, с надеждой и удивившей ее грустью подумала Элли, когда в прихожую влетела раскрасневшаяся Мириам.
— Элли, послушай! Молодая женщина смотрела на вошедшую и не знала, что и думать. Может статься, Николас и Мириам просидели всю ночь и додумались до нового способа обидеть ее еще сильнее?
— Я догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь, и кто тебя осудит за это? Но пожалуйста, поверь мне, к вчерашнему появлению моего бората я не имею никакого отношения. Я сама узнала об этом лишь час назад.