Спаниель Бэн побежал в глубь дома по выложенному плиткой полу. Взобрался в невысокую плетеную корзину, дно которой было выстелено пестрым пледом, и уютно расположился в нем, как в гнезде.
— Ты проверил стадо? — услышала Килин хриплый голос человека, который еще не знал о присутствии постороннего в доме. — Что там?
— Да все нормально, — ответил Гаррет. — Я пересчитал. Заходи, Килин.
Она робко переступила порог. Из кухни вышел пожилой, но подтянутый селянин.
— Где ты раздобыл это очаровательное создание? Тебя посылают проверить скот, а ты приводишь этакое существо! — усмехнулся хозяин дома.
— Но ей нужен не я, отец. Она пришла к тебе.
— Но мой день рожденья только в следующем месяце, сынок, — продолжал ухмыляться Дэрмот.
Перешучивание мужчин испугало Килин. При своей врожденной бледности она совершенно побелела и, остановившись, мялась недалеко от порога. Ее синие глаза светились испугом.
Самого Дэрмота, как, собственно, и его сына, разбирало любопытство, что этой городской девочке понадобилось от Кинкейдов. Но они продолжали разыгрывать эту деревенскую карту невозмутимости.
— Пэдди Макэлрой из отеля «Кингстаун» объяснил ей дорогу.
— Ты пришла пешком? Размяла свои стройные ножки? — повторил навязшую банальность старший Кинкейд. — Пэдди коварнее, чем мы думали, сын. Он мог бы вызвать для девушки машину.
— Просто наш Пэдди считает себя шутником, — ухмыльнулся Гаррет.
— Пустяки. Я на него не в обиде, — рискнула вступить в беседу Килин.
— Ну, так что тебя привело? Что бы ни явилось причиной, я благодарен ей. Ты осветила мою хижину своим присутствием, девочка, — напыщенно огласил старший Кинкейд.
Вопрос прозвучал без обиняков. Ответ же требовал подготовки. Ее недавняя бледность исчезла под румянцем смятения.
Дэрмот посмотрел на нее через прищур и распорядился:
— Напои девочку чаем, сынок.
Гаррет послушно кивнул и, склонившись над Килин, спросил:
— Полагаю, с молоком, но без сахара?
— Верно. Спасибо, — прошептала она.
— Садись же. — Дэрмот Кинкейд указал ей место за столом. — Я слышал, Гаррет назвал тебя Килин. Симпатичное имя. Тебе подходит. Ты приехала сюда на каникулы? Наверное, еще плохо знаешь остров. Уверяю, он тебе понравится.
— Дай ей вставить слово, отец.
— Не учи старших, мальчишка! Со своей гостьей я сам разберусь.
— Нет. Не на каникулы. Я приехала по одному очень важному делу, — сделав глубокий вдох, приступила к неминуемым объяснениям Килин. — Я приехала для того, чтобы вручить вам нечто вам принадлежащее.
— Мне? — Дэрмот округлил глаза. — И о чем же речь, девочка?
— Спасибо, — кивнула она Гаррету, подавшему ей чашку горячего чая.
— Мисс О’Доннелл то непрерывно сердится, то неустанно благодарит, — шутливо сообщил отцу Гаррет.
— О’Доннелл?! — многозначительно воскликнул тот. — Ваша фамилия О’Доннелл?!
Гаррет сосредоточенно замер. Килин затрепетала.
— Да, — робко призналась она.
— Как давно вы знаете друг друга? — Дэрмот вперил в Гаррета напряженный взгляд.
— С сегодняшнего утра, — бойко ответил тот, понимая, что самое интересное впереди.
Килин достала из сумки конверт и протянула его Дэрмоту со словами:
— Вы должны это прочесть.
Дэрмот медленно закивал головой. По глазам Гаррета можно было понять, что мириады версий вихрям проносятся в его сознании. Он видел, как тряслись пальцы отца, когда тот брал конверт из рук Килин. Старик внимательно осмотрел его, прежде чем вскрыть.
— Спасибо, что привезла его, — тихо произнес он, не глядя на девушку. Но когда поднял на нее глаза, с дрожью в голосе добавил: — Ты очень на нее похожа.
— Я знаю. Мне все время приходилось это слышать... Это произошло полтора месяца назад. Прочтите.
Старик аккуратно вскрыл конверт, достал листок бумаги так, как если бы это было сокровище, и, поднеся его ближе к глазам, внимательно прочитал короткое рукописное послание. Прочтя, он некоторое время сидел молча и, вновь посмотрев на Килин, добавил:
— Тогда ей было столько же, сколько тебе сейчас, — и, вставая из-за стола, сипло попросил сына: — Гаррет, будь добр, накорми Килин. Должно быть, она проголодалась...
— Нет, не нужно, я не голодна, — запротестовала гостья, тоже вставая из-за стола. — Я позавтракала в гостинице.
Дэрмот стоял, сжав в руке письмо.
— Вы простите меня? — неожиданно надрывно произнес он и стремительно покинул кухню, оставив сына в недоумении и наедине с погрустневшей Килин.