— Возможно! Но только не вас.
Луиза Фернанда поправила платье и перевела взгляд на свои загорелые ноги, обутые в легкие сандалии. Отец Джорджио также оценил их стройность и невольно покраснел.
— Вы опустили взгляд из-за благочестия или для того, чтобы посмотреть на мои очаровательные коленки? — невинным голосом поинтересовалась Луиза Фернанда.
Замешательство священника доставляло ей удовольствие. Она никогда не упускала случая сказать что-нибудь непристойное и увидеть зардевшиеся от смущения щеки. Молодой отец Джорджио предпочитал отмалчиваться, чем подзадоривал Луизу Фернанду еще больше.
Несмотря на долгие годы, проведенные в стенах католического приюта, годы, в течение которых Луизу Фернанду пытались научить соблюдать предписания религии, внести в ее жизнь веру и сделать благопристойной прихожанкой, все наставления прошли мимо. Из всего, чему ее обучали, в памяти остались только молитвы, которые она помнила наизусть, и имена некоторых библейских персонажей, наиболее сильно ее впечатливших. Луиза Фернанда недовольно нахмурилась, потому что поняла, что в последнее время слишком часто возвращается в детство. Она уже забыла о своем намерении привести отца Джорджио в волнение неприличными вопросами, зато отец Джорджио был несказанно обрадован задумчивостью девушки, что позволяло украдкой разглядывать ее. Она казалась маленькой и хрупкой, и из всех воспитанников кардинала была ему наиболее симпатична. Конечно же, ее вспыльчивость и непредсказуемость иногда пугали, но в то же время восхищали, потому что девушка была открыта и искренна в проявлении чувств. Светло-карие глаза Луизы Фернанды всегда искрились задором, а губы улыбались. Наверное, у нее никогда не бывало плохого настроения. Счастливая молодость!
Отец Джорджио был так увлечен своими мыслями, что даже не заметил, как произнес последнюю фразу вслух.
— Что вы сказали? — удивленно спросила Луиза Фернанда. — «Счастливая молодость»? Это вы о себе?
— Я, видимо, превращаюсь в старика, раз начинаю говорить вслух, — улыбнулся священник.
— Бросьте, Джорджио. Сколько вам лет? Двадцать семь?
— Почти угадали. Двадцать шесть, как и вам.
— А что еще вам известно о моей персоне? — с иронией спросила Луиза Фернанда.
Отец Джорджио спокойно посмотрел на нее и предпочел не отвечать.
Они шли по длинной светлой галерее, украшенной цветами и белыми статуями. Луиза Фернанда остановилась у небольшой арки, ведущей в сад, и с какой-то непонятной тоской в глазах замерла, разглядывая аккуратные фруктовые деревья и цветочные клумбы. Это было ее самое любимое место на территории дворца.
Несмотря на то, что время близилось к вечеру, воздух был все еще жарким. Но от сада исходила легкая прохлада, наполненная сладкими запахами цветущего мая, что вызывало особые ощущения. Отец Джорджио видел, как подрагивают изящные ноздри его спутницы, и улыбался, чувствуя, как она наполняется спокойствием и умиротворением. Он легко дотронулся до ее руки, показывая, что им пора идти. Луиза Фернанда встрепенулась и тряхнула светлыми волосами.
— Вы такой нетерпеливый, отец Джорджио, — тихо произнесла она, в который раз за последние несколько минут заставив его покраснеть.
У кабинета кардинала он с облегчением попрощался с Луизой Фернандой и направился в часовню молиться. Джорджио чувствовал, что его мужское начало дало о себе знать, и устыдился мыслей, вызванных близостью красивой женщины.
Кардинал Альбицци крепко прижал к себе Луизу Фернанду. Молодая женщина уткнулась лицом в широкую грудь и потерлась щекой о гладкую поверхность шелковой сутаны. Сейчас она жалела о том, что редко приезжала к человеку, так много давшему ей в жизни. Его отцовская любовь и понимание как ничто другое поддерживали в трудные моменты, а крепкие объятия говорили об особой нежности, которую он к ней испытывал.
— Дитя мое, — тихо сказал кардинал и, отодвинув девушку от себя, ласково посмотрел в смущенные глаза.
— Здравствуй, Армандо, — наконец проговорила она, ощущая, как стыдливо горят щеки.
Кардинал негромко засмеялся и усадил ее на мягкий диван.
— С детства не могу приучить тебя обращаться ко мне, как подобает моему кардинальскому сану. — Он поправил прядь светлых волос, упавшую на ее щеку. — Ты голодна?
Луиза Фернанда отрицательно покачала головой.
— И все же не отказывайся поужинать со мной.
— Тогда, пожалуйста, попроси, чтобы ужин подали сюда. У меня нет желания переходить в столовую. Кроме того, мне в ней все время кажется, что вот-вот откроется дверь и войдет какой-нибудь кардинал или, еще того хуже, сам папа римский. Тогда мне придется залезть под стол, потому что я абсолютно не знаю, как вести себя в обществе этих благородных господ.