– Теоретически. А практически достаточно одной лупы, которая вставляется в глаз, и инструмента в виде плоскогубцев с очень тоненькими носиками. На чем держится камень? Как правило, это четыре штыря на оправе. Мы называем их лепестками. Насколько вы понимаете, золото – металл мягкий. Поэтому при определенной аккуратности эти штырьки или лепестки можно чуть отогнуть и поменять камень.
– Тогда вывод один. Это мог сделать лишь человек, обладающий профессиональными навыками. Например, ваши ювелиры-оценщики.
– Мои? – Легницкий посмотрел на сыщика как на умалишенного. – Исключено! Да и сидят они в отдельном помещении. Вы хоть представляете себе работу ювелирного салона?
– Вот я к вам и обратился за консультацией, – миролюбиво ответил Гуров.
– Вы хорошо сделали, что пришли ко мне, а не принялись за дело сами, по своему разумению. Так вот, уважаемый господин полковник, эксперты-оценщики принимают готовые изделия от населения. Это скупка чистой воды и ничего больше. Изделия, бывшие в употреблении, в моих салонах всегда лежат отдельно, в особых витринах. Это, как бы вам сказать, разный покупатель. Мои оценщики в торговые залы не ходят. Делать им там нечего. У них свое помещение с отдельным входом. Нет, Лев Иванович, тут вы попали пальцем в небо.
– Но кто-то ведь подменил камни в изделиях. Придется всему вашему персоналу смириться и пройти через очень непростые допросы у следователя.
– Ну, это естественно, – проворчал Легницкий. – Надеюсь, мне не возбраняется проведение собственного служебного расследования?
– Я бы попросил вас, Владислав Янович, воздержаться от таких ходов. Я понимаю всю степень вашей обиды на человека, который, образно говоря, так сильно укусил руку, кормящую его. Мало того, что один из ваших салонов обокрали, так еще и…
– Вы представления не имеете, что произошло! – вдруг взорвался Легницкий. – Вы не поняли главного. Думаете, мне ущерб нанесли, меня прибыли лишили. Плевать мне на деньги! Меня ударили по самому чувствительному месту. По моей репутации! Понимаете? Теперь кто-то может подумать, что Легницкий торгует дешевыми подделками под видом настоящих украшений! Как уличный босяк, разносчик дешевых папирос в двадцатом году!
Гуров кивал, всем своим видом показывал, что он горячо соглашается и разделяет вполне понятное негодование честного бизнесмена.
«Вот ты мне и ответил, дружок, – подумал Гуров. – Вот ты мне и признался в том, что будешь сам носом землю рыть, но негодяя найдешь. Спасибо за помощь, поборник кристально чистого бизнеса! Ты обязательно свяжешься с криминальными боссами и попросишь их помощи. Ведь они занимаются перекупками и сбытом ворованного. Эти подделки ударят и по ним. Заправилы преступной среды очень скоро найдут тех, кто ограбил салон. Ведь это они сбыли посредникам подделки. Криминальный бизнес обязательно захочет выяснить, а не сами ли эти ребятишки занимаются подделкой бриллиантов. Уголовники помогут нам найти воров и изготовителей фальшивок».
Крячко ждал Гурова у входа в ювелирный салон, расположенный в Марьиной Роще. Станислав Васильевич стоял, засунув руки глубоко в карманы, и подпирал спиной стеклянные двери.
Лев Иванович выбрался из машины, подошел к напарнику и осведомился:
– Ты тут атланта изображаешь?
– Не кариатиду же, – ухмыльнулся Крячко. – Вообще-то я не пускаю внутрь прораба, который тут руководил реконструкцией. Не хочу, чтобы он подготовился к ответам. Сюрприз ему готовлю.
– Где он? – Гуров закрутил головой по сторонам. – А директор салона Варнаков?
– Все здесь, на месте, – заверил товарища Крячко.
Он отлепился от двери, нехотя вытащил правую руку из кармана и призывно махнул ею. Из черной иномарки выбрался сутулый и поникший Леонид Аркадьевич Варнаков. Метрах в десяти Гуров увидел вторую машину, за рулем которой сидел широколицый мужчина лет пятидесяти. Рядом с ним расположился лейтенант полиции весьма строгого вида. Видимо, Крячко привлек к работе кого-то из оперативников местного отдела полиции.
– Ну и отлично, – заявил Гуров. – Давай-ка и в самом деле сначала директора потрясем, а потом уже с прораба спросим. Интересно, как они друг перед другом станут объясняться?
Директор подошел и молча кивнул Гурову. Крячко посторонился, давая Варнакову возможность отпереть входную дверь.
Когда процедура снятия с сигнализации закончилась, Лев Иванович подошел к директору и проговорил:
– Теперь поговорим, Леонид Аркадьевич?